Против идеологии. Почему утопии рушатся. Алексей Иванов
писатель Захар Прилепин, одиозный интернет-деятель Дмитрий Пучков («Гоблин»), а также многие из выступающих на патриотических ток-шоу в посткрымскую эпоху. Решается этот принципиальный парадокс вот как – нынешние идеологи, по большому счету, выводят реальную советскую идеологию на второй или даже третий план (марксизм – это, как ни крути, штука подрывная) и вместо обращения своего внимания на нее призывают просто испытывать гордость за страну и радоваться за ее историю, которую они считают великой. И все же дальше я постараюсь привести филигранную критику нашего прошлого, в которой Советский Союз будет полностью переигран и уничтожен.
Но начнем мы с предыстории его появления. Почему в 1917 году в России случилось две революции? Российская империя в начале XX века была, с одной стороны, бурно развивавшимся государством (рост национального продукта до 7% в год – сегодня о таком трудно даже мечтать), а с другой раздиралась многочисленными противоречиями. Во-первых, это были противоречия между богатыми и бедными, аристократией и крестьянами, имущими и неимущими. Приведу пример – почти половина депутатов 1-й Государственной думы (апрель-июль 1906) были представителями крестьянства, и вот что по этому поводу писал Сергей Ефимович Крыжановский, видный законодатель, товарищ (т. е. заместитель) министра внутренних дел в 1906—1911 гг.:
Достаточно было пообглядеться среди пестрой толпы «депутатов» – а мне приходилось проводить среди них в коридорах и в саду Таврического дворца целые дни, – чтобы проникнуться ужасом при виде того, что представляло собою первое Русское представительное собрание. Это было собрание дикарей. Казалось, что Русская Земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы. Если исходить из мысли, что эти люди действительно представляли собою народ и его «сокровенные чаяния», то надо было признать, что Россия, еще по крайней мере сто лет, могла держаться только силою внешнего принуждения, а не внутреннего сцепления, и единственный спасительный для нее режим был бы просвещенный абсолютизм. Попытка опереть государственный порядок на «воле народа» была явно обречена на провал, ибо сознание государственности, а тем более единой государственности, совершенно стушевывалось в этой массе под социальной враждой и классовыми вожделениями, а вернее и совершенно отсутствовало.
Говоря кратко, классовый антагонизм был в царской России не марксистской выдумкой, а суровой действительностью. Люди из низших слоев были готовы вцепиться в горло богатым и привилегированным при первой возможности, отомстить за века невыдуманного угнетения.
Во-вторых, образованная, прогрессивная, либеральная часть общества (интеллигенция) требовала движения в сторону конституционализма, прав и свобод личности. Манифест 17 октября 1905 года, принятый в ходе Всероссийской октябрьской политической стачки, впервые в русской истории отменил