Повесть об отце. Валерий Николаевич Ковалев
тебе, – подошла к Кольке женщина. – Он мог нас с дочкой растоптать.
– Да ладно, – махнул рукой и направился дальше.
Отойдя метров двадцать обнаружил, что подмышкой лопнула рубаха.
Чертыхнувшись, решил для ремонта зайти к бабушке, проживавшей черед три казармы. Там раньше жила и их семья, пока отцу не выделили участок для строительства дома. Звали ее Полиной Матвеевной, фамилия Литвинова, по местному – Литвинихой.
Была рослой, крепкой и самостоятельной. Когда зять с Варварой построились на выселках, жить к ним не пошла. Как и к другой дочери – Матрене. Та тоже была семейной и проживала на той же улице, что и Ковалевы.
После смерти мужа, работавшего проводником на железной дороге, дочерей поднимала одна. Во времена НЭПа* открыла в поселке съестную лавку, где успешно торговала. Не бедствовала и сейчас.
Поскольку необычно вкусно готовила, у нее заказывали обеды на дом завшахтой, городской прокурор и начальник милиции, а жители окрестных поселков приглашали в качестве стряпухи на свадьбы и похороны. Кроме того была хорошей швеей и имела в многочисленную клиентуру. А еще Литвиниха отличалась мужской силой. Два года назад, местный участковый по фамилии Кальчун, большой матерщинник и грубиян, нецензурно обозвал ее в магазинной очереди. В ответ получил кулаком в ухо, отливали водой.
Дойдя до нужной казармы, Колька свернул во двор, миновав три жилых секции, поднялся на высокое крыльцо четвертой. Потянув на себя глухую дверь, оказался в коридоре, куда выходили еще три. Постучав в крайнюю, вошел.
– Николка! – радостно встретила внука хозяйка, расцеловав в щеки. – Никак решил навестить старуху? Милости прошу.
Сняв у порога ботинки, вслед за Литвинихой, прошел в жилую комнату. Она была просторной, чисто побеленной, с занавеской и цветущей геранью на окне. В «красном углу» висела икона, под ней стояла швейная машина «Зингер».
У боковой стены пышная кровать с пирамидой подушек, рядом комод, в простенке шифоньер. Посередине круглый стол, накрытый скатертью и несколько венских стульев. Присели.
– Ну, что там у вас дома нового? – принялась расспрашивать Полина Матвеевна. Колька все подробно доложил. Затем, подняв руку, показал прореху на рубахе, попросив зашить.
– Никак опять подрался? – укоризненно покачала головой бабка.
– Да нет, – и рассказал, что случилось.
– Это ж надо! – округлила глаза. – А кто та молодка и возчик?
– Ее не знаю, а возчик дядька Гармаш.
– Вот черт непутевый. Пьяный?
– Да вроде нет.
Снимай рубаху, – встав, направилась к комоду.
Через десять минут привела все в порядок, затем отправились на кухню, пить чай.
К нему подала своей выпечки хрустящие вергуны* с маком и гречишный мед в вазочке. Пили из блюдечек, чашек Литвиниха не признавала. Колька был у нее любимый внук. Когда пошел в школу, купила ему новенькие ботинки, а в пятом классе мечту всех мальчишек –