Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года. Группа авторов
Но звонить нам Рая стала лишь года два назад, когда получила отдельную квартиру в Москве и соцработника. У бедной Раи с детства атрофирован позвоночник, и она может передвигаться лишь с маленькой скамейкой. Я её никогда не видела, но зрелище очень тяжёлое (по словам Гены). По телефону Рая рассказала Гене, что к ней на днях приходила агитаторша от Мавроди с обещанием подарка. Но, увидев Раю, расплакалась от ужаса и жалости и ушла…
10 января. Среда
Гена спал дома, на Ленинградском. Я с Таганки будила его в 7 по телефону, и он опять пошёл к протезисту. Обточили ему нижние зубы, завтра в 2 часа дня должны поставить на цемент нижний протез. Вернулся он опять домой, лёг досыпать, но мешали телефонные звонки. Потом был в старой мастерской на Столешниковом, на стройке просил машину – вывезти рамы, обещали послезавтра. В мастерскую на Таганку приехал уже около 5 часов вечера.
Я утром разговелась после вчерашнего голодания. Долго на кухне варила свекольник и тыквенную кашу, одновременно с огромным интересом слушала по «Свободе» передачу «Седьмой континент». Рассказывали удивительные вещи: о компьютере, о системе Интернет как сфере виртуального пространства, где любой может получить и оставить информацию. Например, электронный некролог «Вечный покой» – об умерших в конце декабря людях и посланиях к ним. Любой может написать и прочитать послания других. В этих посланиях к умершим много глубоких, эмоциональных, лаконичных афоризмов…
После вечернего обеда на Таганке Гена созвонился и повёз Андрею в «Крылатское» ружьё, которое давным-давно ещё выпросил у художника Б. Н. Попова, его деда, чтобы нарисовать в картине. А ко мне неожиданно нагрянули гости – Алла Смирнова с сестрой Инной, принесли много гостинцев. Пили чай. Вместе потом пошли на метро, я поехала домой на Ленинградский. Там долго убиралась и мыла полы. Легла около 3 часов ночи.
Гена на Таганку вернулся уже в 10 вечера, так как снова заезжал на Столешников. Обнаружил там, что рабочие открыли нашу мастерскую, видимо, «шарили», но ничего хорошего не нашли и лишь выкрутили все лампочки…
11 января. Четверг
Гена ночевал в мастерской на Таганке, а я – дома, на Ленинградском (чтобы с утра попасть в отдел субсидий). Пришла в отдел субсидий ещё до открытия, уже была очередь. Но явилась сотрудница и объявила, что субсидии будут начислять лишь с 20 января. Мне дали бумагу – запрос на работу.
Поехала в мастерскую на Таганку. Гена ещё спал, будила его, завтракали. Звонил он опять в Москомзем, ещё куда-то, а к 2 часам дня поехал к протезисту, поставили ему нижний протез на цемент. Заходил домой на Ленинградском, звонил мне, велел ехать с тележкой на Столешников и сам туда же собрался – будем сегодня чистить «фонарь» (верхний свет – рамы на крыше) от снега.
Я поехала на Столешников уже в 5 вечера, добралась и долго кричала Гене на 3-й этаж – и с улицы, и со двора. Наконец он открыл и признался, что слышал мои крики, но думал, что это у него галлюцинации