Хонас и розовый кит. Хосе Вольфанго Монтес Ваннучи
темноте! – осудила сестру Талия.
– В этом не было ничего опасного. Дома спала мама и работал папа. Достаточно было закричать, и они пришли бы мне на помощь.
– И почему ты не закричала? – потребовала объяснений Талия тоном окружного прокурора.
– Зачем мне было кричать? Ведь он мне ничего не сделал. Если бы я заорала, Алекс принял бы меня за сумасшедшую.
– Но когда он предложил пойти на крышу, у тебя была возможность убежать или позвать на помощь, – настаивала Талия.
– Я не решилась, – возразила Хулия. – Меня учили, что сопротивляться насильнику опасно. Сотни женщин погибли, потому что защищались.
– Сдается мне, ты сильно облегчила ему задачу. Алекс, наверное, думает, что соблазнил тебя, что ты с готовностью вступила в игру, – злобно предположила Талия.
Я не отказал себе в удовольствии заткнуть жену.
– Талия. Перестань перебивать сестру. Имей совесть. Вместо того чтобы вести допрос, лучше бы позвонила врачу. У нее наверняка травма. Давай займемся конкретными делами.
– Позвонить врачу? Ты считаешь, ее ножом резали? Этот тип занимался с ней любовью. И больше ничем. Нет повода сдавать ее в интенсивную терапию.
– Если бы я приползла, истекая кровью, ты была бы ко мне добрее. Господи, почему ты не позволил этому козлу выпустить мне кишки? Тогда моя сестра была бы довольна, – Хулия опустилась на колени и ударила себя кулаками по ляжкам.
Я схватил ее. Она рыдала в порыве бессильного гнева и пыталась вырваться. Я сжал ее запястья с такой силой, что ее руки посинели.
Обессиленная, Хулия сидела на полу. Талия присела на корточки рядом с сестрой, но не обняла ее. Она не умела выражать семейную привязанность ласками. Талия выразила ее словами:
– Прости меня. Я была строга с тобой, но это не специально. Мне часто приходится иметь дело со случаями изнасилования. Эти преступления приводят меня в бешенство. Я становлюсь непреклонной, не останавливаюсь, пока не добуду улики против преступника. При этом несчастным жертвам стоит большого труда подробно рассказать о слушавшемся. Они делают размытые описания, которые запутают любого судью. От этого я прихожу в отчаяние. Мне делается страшно, что обвинить насильника вообще не получится. Понимаешь?
– Понимаю. Но писать заявление на Алекса я не буду. В суде я сгорю от стыда, – ответила Хулия с заплаканными глазами и красным носом.
Я вмешиваюсь:
– Сейчас не время обсуждать такие вопросы. Сначала позаботимся о твоем здоровье. Он тебя пинал, бил, этот гад?
– Нет. Он не применял силу. Только лишь повторял: «Я люблю тебя. Я люблю тебя». Он произнес эту фразу столько раз, что я от нее опьянела. Потом он снял с меня все украшения.
– Он сорвал с тебя все украшения? – упорствовала Талия.
– Не совсем. Он попросил их у меня, и я отдала. «Поделись со мной своими безделушками, королева», – попросил он. Испугавшись его реакции на мой отказ, я сама ему