Распутица. Владимир Аполлонович Владыкин
бывшего супруга, а всё потому, что он велел так сделать, поскольку пока не решался порвать брак с женой. Да и сама Антонина, как известно, тянула с разводом – опять-таки из-за нерешительности любовника боялась оказаться у разбитого корыта. Правда, почему-то в суде Боблаков даже не пытался доказывать, что ребёнок не его. Значит, признал своим, в корпусе так все и сочли…
Тем не менее и после развода Антонины Журыкин не спешил узаконивать с ней отношения, так как боялся из-за огласки начинать судебную процедуру, что могло повлиять на прозондированную любовницей ситуацию возможного повышения в чине. Однако этот аргумент ту нисколько не убеждал, и она согласилась ещё какое-то время потерпеть своё неопределённое положение. Вадим Константинович по привычке продолжал вести двойную жизнь и дальше, о чём уже догадывалась его жена Алевтина Георгиевна. Но она, в свой черёд, почему-то решила: пока не нужно раздувать семейный пожар. Хотя прекратившееся с его стороны выполнение супружеских обязанностей её невольно настораживало. Правда, первое время охлаждение мужа она относила на его усталость, а потом думала, что с возрастом, наверное, мужчины теряют прежний интерес к жёнам. И постепенно привыкала к новому повороту в их многолетней совместной жизни. Однако рано или поздно любая женщина начинает понимать, что в их с мужем отношениях замешана посторонняя женщина. И этот слух о внебрачном ребёнке, и продолжающиеся отношения с любовницей, предстали в другом качестве.
Однажды на носовом платке мужа Алевтина Георгиевна заметила пятна помады, и вдобавок от Вадима исходил определённый запах женских духов. Их аромат, который всё ещё не выветривался, говорил о высоком честолюбии её соперницы и подтверждал, кстати, слух о стремлении заполучить генеральские погоны.
Казалось, после неопровержимой улики должен был последовать её вопрос к мужу, найдёт ли он объяснение своему странному поведению, но всё равно она почему-то упорно молчала. И только когда дочь Наташа заметила, что от отца пахнет не по-мужски, Алевтина Георгиевна гордо вскинула голову:
– А чего ты к нему принюхиваешься? – бросила она почти язвительно.
– Я? – удивилась Наташа. – С чего ты это взяла? Да на его мундир словно флакон вылили.
– Может, это я нечаянно разлила?
– Тебе так хочется, чтобы на нём были твои духи, ароматы которых я хорошо различаю. Меня хоть сейчас посылай на фабрику «Московская заря», и я буду успешно отгадывать духи по запаху.
– Тебе больше нечего обсуждать, как только духи! – вспылила мать.
Наташа ушла, и на эту тему между ними больше разговора не возникало. Алевтина Георгиевна по-прежнему поразительно ровно вела себя с мужем. Вадима Константиновича, похоже, это вполне устраивало, и он высоко оценил дипломатию жены, которая позволяла ему порой приходить домой далеко за полночь, причём слегка подшофе. Но жена притворялась