Распутица. Владимир Аполлонович Владыкин
в биографии была отсидка за кражу, развёлся с женой. Собирал в своей квартире падших мужчин и женщин. Словом, из некогда нормального жилья устроил настоящий притон. Туда ходил и тот парень, который однажды вероломно напал на неё. И у себя тоже устраивал сборища. Но о том случае она так и не рассказала мужу, побоялась; она также не поведала ему, как к ней на работу приходил Михаил. Собственно, ему была нужна Евгения, но та работала в дообеденную смену и давно сменилась. Он взял в буфете пива и сидел за столиком целый час и почти всё время смотрел на неё. Юлия не могла ему не улыбаться просто из вежливости, из-за того, что было хорошее настроение.
Михаил напоследок подошёл к ней.
– Я бы хотел поговорить об одном деле, ты не против, Юля?
– Сейчас? Я занята.
– Когда, в какое время будешь свободна?
– Часов в шесть мне надо пойти в детсад за детьми, по дороге и поговорим.
Михаил ушёл, помахав рукой; что-то было в нём крепкое, основательное. Юлия ловила себя на мысли, что он ей нравится даже больше, чем Николай. Она незаметно для себя вздохнула, продолжая отпускать блюда бесконечной веренице клиентов. Лицо раскраснелось, на лбу выступил горячий пот; она почувствовала, как в животе шевельнулся ребёнок, словно выражал своё недовольство её тайными помыслами. И от одной этой догадки Юле сделалось как-то не по себе, отчего даже хотелось заплакать. И всё равно она ловила себя на мысли, что уже не может замыкаться только на одном муже, ей нужны друзья исключительно для общения, она была в этом непоколебимо уверена.
Михаил ждал её в шесть часов у входа в кафе. Юлия вышла в демисезонном пальто, на улице было морозно, под светом фонарей ртутно мерцал белый снег. Шли торопливо прохожие, ехали автомобили. Детсад находился в полуквартале от кафе, на боковой улице от Московского проспекта. Михаил без её разрешения взял Юлю под руку.
– У меня к тебе такое предложение, о котором ты не говори Николаю. Есть хорошие импортные шмотки, не могла бы ты в кафе предложить своим сотрудницам?
– Конечно, я с радостью тебе помогу! Моя племянница хочет джинсы американской фирмы «Вранглер» или «Монтана», батник фиолетовый, какое-нибудь нижнее бельё!
– Завтра я завезу, от продажи всякой вещи плачу пять процентов. Идёт? Если дело пойдёт успешно, накину ещё несколько процентов…
– Ой, Миша, я бы и за так готова продавать, – воскликнула простодушно Юля.
– На халяву – я не допускаю себе наживаться, такой закон нашего бизнеса. Ты считаешь, что пять много, давай за три, если на то пошло. Но я верен своему первоначальному слову.
Юлия на это только засмеялась, блеснув на него белками прелестных глаз, в которых он не увидел укора – одна невинная чистота. Не дойдя до детсада, Михаил прощальным жестом слегка коснулся её плеча, сбавил шаг, остановился; Юля, не оборачиваясь, с наклонённой головой оттого, что он так скоро оставил её, пошла дальше. Если бы Михаил посмотрел в её сторону, он бы тотчас понял, что она жалеет о его быстром уходе. Наверное, если бы