Распутица. Владимир Аполлонович Владыкин
и умылась, – сказал отчим вовсе не шутя.
– Она же тебе не солдат! – легко укорила жена, поглядев на мужа, и перевела взгляд на Женю, который сейчас закрыл книжку и подходил к ним, тоже встревоженный жалобами сестры.
– Чего ты правда заболела? – спросил брат.
Варя молча закивала, держась ручкой за животик.
– Ладно, черт с вами, болейте, я поеду один! – решительно сказал Николай и быстро пошел на кухню. В кладовке он взял объемистый портфель, из холодильника достал несколько банок тушенки и несколько банок сгущенного молока…
Юлия поцеловала дочь, сохраняя полную, неподражаемую серьёзность, вздохнула.
– Варюха, ты чего, а я так хотел посмотреть большую реку.
– Сынок, река всё равно подо льдом сейчас. Зима нынче крепкая, – сказала благодушно мать, вздохнула и задумалась.
Николай собрался, Юлия провожала его возле двери. Муж ушел, даже не поцеловал её. Но она нисколько не обиделась, так как испытывала перед ним чувство вины оттого, что отнимала у него счастье и втайне думала почему-то о другом, тогда как была беременна от мужа. Она до сих пор не знала, любила ли его хотя бы немного или это только ей так казалось, что любила, в чём ему вчера призналась как-то уж импульсивно и о чем ему никогда не говорила, считая, что любовью не шутят. Но она произнесла те слова в знак благодарности за его доброе отношение к ней и детям. Сейчас она вспомнила, что тогда эти слова её немало удивили тем, что так легко у неё вырвались. Ведь она их говорила искренне только покойному мужу. И, возможно, вполне могла сказать тому, с кем теперь участвовала в деле; и она с сожалением подумала, что вполне способна притворяться. Но всё равно она не виновата перед мужем, что так устроено её сердце, просто ей удалось избежать мучительного волнения, какое она бы испытывала, когда ехала бы с Николаем в автобусе и тряслась от догадок: как встретят её родители мужа?
– Сейчас позавтракаем, и вы пойдёте гулять, пойдёте? – спросила она.
– А у меня правда животик болит, – проговорила жалобно Варя.
– Может, тебе так кажется?
– Когда кажется, надо креститься! – ответил Женя. – Притвора самая настоящая, из-за тебя не поехали в станицу…
– Нет, я совсем не притвора, правда болит! – повысила жалобно тон.
– Пора покушать, золотце моё, и тогда всё пройдёт… Ну, встанешь?
– Да, я уже залежалась, – не поднимая глаз, как старушка Никитична, ответила дочь, и Юлия ласково ей улыбнулась.
– Вот и хорошо… Я пошла накрывать стол.
Находясь на кухне, Юлия увидела, как к окну подлетела синица и села на карниз с уличной стороны. Она подошла ближе, но птичка всё равно не улетела. В этом знаке ей виделось что-то доброе, и у неё радостно стало на сердце. На улице крупными хлопьями валил снег, плавно опускаясь на землю. Он был такой густой, будто лилось с неба мороженое. В этом сильном снегопаде что-то было торжественное, символическое, поднимавшеё настроение – как после хороших