Доктор Вера. Анюта. Борис Полевой
царь-девицу.
– Ага, – с детским простодушием детским голоском подтверждает она.
– А вы тоже циркач? – обращается Домка к плюшевой бороде.
– Не циркач, а цирковой, товарищ доктор. Один-Мудрик-один. Ар-р-ригинальный номер… Жонглер с гранатами.
К моему ужасу, неведомо откуда у него в руках оказываются четыре металлические бутылки защитного цвета, и он начинает перебрасывать их из руки в руку. Все четыре. Летая, они успевают по нескольку раз перевернуться и возвращаются к нему. Черные глаза его при этом смотрят мне прямо в лицо победно и нагло. Дескать, видела?
– Это настоящие гранаты? – шепотом спрашивает Домка, восторженно следя за сложными поворотами зеленых бутылок, летающих и кувыркающихся в воздухе.
– Давай, доктор, десяток фрицев. Ставь на тридцать шагов. Попробуем… Один-Мудрик-один!.. Смертный аттракцион. Спросите Антона – она опилки нюхала, знает в цирковой работе толк.
И тут я с ужасом начинаю понимать, что он не врет, этот ловкий человек, не спускающий с меня своих наглых глаз, что в руках у него настоящие гранаты, что каждая из них таит смерть.
– Перестаньте сейчас же! – с ужасом кричу ему.
Он улыбается. Гранаты мелькают в бешеном темпе. Да он, наверное, совсем пьян. Мне вдруг представляется: промах, одна из этих бутылок грохается об асфальтовый пол, рвется, все летит в воздух: Домка, Сталька, этот контуженный, царь-девица, я… Уже плохо соображая, что делаю, бросаюсь к этому Мудрику.
– Не смейте! Вон отсюда!
Он нагло смотрит на меня – глаза в глаза, зрачки в зрачки, а гранаты летают, крутятся.
– Не жильтесь, доктор, пупок развяжется.
Не знаю, что со мной произошло, Семен. Я, как ты помнишь, и на детей никогда руку не поднимала. А тут размахнулась и влепила этому типу пощечину, да такую, что будто ладонь обожгла. Гранаты сразу, точно по волшебству, все четыре, оказались у него в руках. Мгновение он стоял оторопелый, потом, тихо ступая, угрожающе двинулся на меня. Но я не отошла, я даже не опустила глаз, и он остановился, попятился, этот Мудрик. И вдруг как-то шутовски выпалил:
– «Ха-ха-ха!» – добродушно вскричал старый граф, думая обратное. – Рывком напялил свою барашковую шапку. – Ну, доктор, считайте, что ваш ангел-хранитель – стахановец, а у чертей сегодня выходной. – Он преувеличенно театрально раскланялся. – Всеобщий комплимент. – И, будто сходя с арены, легким шагом направился к выходу.
– Вовчик! – Антонина рванулась было за ним, но в эту минуту контуженный, лишившись сознания, застонал, заскрипел зубами, и она бросилась к его койке.
– Как вы могли, как вы посмели! – шептали пухлые, пестрые от веснушек губы царь-девицы. В глазах, меж длинных медных ресниц, стояли слезы. Они смотрели на меня с ненавистью, эти зеленые, русалочьи глаза. Рука же моя еще чувствовала ожог пощечины. Мне стало не по себе.
Я уже раскаялась. Он же ничего плохого, в сущности, не сделал… Домка в своем