Безупречные создания. Елена Михалёва
сюда никто не заходил. И тем не менее…
Кто-то завёл часы.
Не могли же они заработать сами ни с того ни с сего?
Липкий ужас поднялся в животе и растёкся по всему телу. Руки взмокли. Ноги сделались ватными и ледяными под тёплым одеялом.
Бельская так и застыла в полусидячем положении, боясь шевельнуться. Медленно, очень медленно она легла обратно. Подтянула одеяло дрожащими пальцами. Прислушалась так сосредоточенно, что голова начала болеть.
Все твердили, что в Смольном она в полной безопасности, но Лиза вдруг отчётливо осознала всю ложность этого утверждения. Случись что-то плохое, никто и на крик её не явится. Пожилые дамы вовсе не услышат, а те, кто помоложе, решат, что у неё очередной припадок из-за переживаний.
Но в голубой спальне по-прежнему было тихо. Никто не вышел из ванной. Не вылез из-под кровати или из шкафа.
Постепенно все смоляные тени растаяли, размылись ясным июньским рассветом. А когда в комнате окончательно воцарилось утро, Лиза осмелела и выбралась из постели. Прихватила всё тот же зонтик вместо оружия.
Она проверила ванную, нутро гардероба и узкое пространство под кроватью. Заглянула за шторы и высунулась в коридор. Никого.
Вот только старинные часы продолжали идти как ни в чём не бывало. Словно бы и не молчали с полвека до этого.
К тому времени, как Анна Степановна пришла будить свою воспитанницу к завтраку, Бельская успела умыться и привести себя в порядок. Классную даму она встретила с улыбкой. На все её вопросы отвечала приветливо и уверяла, что спала превосходно. Про дневник и часы Лиза промолчала, равно как и про иные свои подозрения. Не желала доводить до скандала, раз уж все вокруг убеждены, что имел место несчастный случай, а не убийство.
За трапезой она кушала простую овсянку и булку с маслом, а сама размышляла о том, почему и вправду не арестовали никого из преподавательского состава. Даже Свиридову не подозревали, кажется. Хоть её и надлежало проверить в первую очередь. Мало ли, вдруг она тайно враждует с кем-то из воспитанниц за их шалости. Либо иные разногласия. А то и вовсе за всем кроется интрижка с чьим-нибудь отцом.
Разумеется, всё это было неправдой. Лиза отлично знала Анну Степановну. Та и носа из института не высовывала, а о девочках заботилась исправно и терпеливо. Возможно, побаивалась их высокопоставленных родителей. Но всё равно следствию надлежало ответственнее опросить Свиридову. Но девушка не видела более ни Шаврина, ни иных следственных приставов в стенах института. Конечно, они могли и разминуться. Смольный большой. Но у неё сложилось впечатление, что вообще посетителей стало гораздо меньше.
Утром девочки по обыкновению занимались гимнастикой на свежем воздухе. Затем посетили урок французского языка, где читали вслух по ролям пьесу Мольера. После чего настал черёд урока математики, скучнейшего и ужасно длинного, за которым, наконец, наступило время для занятия по химии.
Пётр Семёнович встретил класс в привычном расположении духа: хмурился и ворчал