Безупречные создания. Елена Михалёва
повела плечом.
– Я вряд ли знаю больше вашего. И уж точно результатов эскпертизы не видела. – Девушка нахмурилась, возвращаясь к неприятным воспоминаниям. – Танюша и Оля обе были бледными, с синеватыми губами. Из-за отравления, полагаю, – она глянула на Эскиса, и тот кивнул. – На похороны меня не допустили. Сослались на то, что подобное доведёт меня до нервного расстройства. Натали забрали домой, она сама не своя. А я осталась в институте.
Брови молодого врача приподнялись в изумлении, и Лиза невольно отметила про себя, что мимика у него живая, а сам он весьма обаятелен для чопорного аристократа, который много лет прожил за границей.
– Почему же не забрали и вас? – поинтересовался он.
– Отец в отъезде. Сказал, что приедет за мной сам, когда возвратится в Петербург, – ответила девушка и тотчас мысленно отругала себя.
Не стоило откровенничать с посторонним человеком. Но Эскис не казался ей ни интриганом, ни убийцей. По крайней мере, ей очень хотелось на это надеяться.
Взгляд девушки снова остановился на белом волоске, который выделялся на чёрном сукне рукава. Эта незначительная мелочь раздражала её куда сильнее, чем их странная, напряжённая беседа. Как зудящий комариный укус, который не даёт покоя.
– Я тоже не верю в то, что девочки погибли случайно, – тихо призналась Лиза. – Версия с несчастным случаем на уроке химии лишена смысла. Вы видели кабинет и разговаривали с Петром Семёновичем. У него все реагенты под замком. Нам не дозволено ничего. – Девушка помедлила, прежде чем озвучила своё опасное умозаключение: – Думаю, что их убили.
Она внимательно следила за реакцией Алексея Константиновича. Полагала, что если он замешан в смерти Оли и Танюши, то обязательно себя выдаст хоть чем-то. Но тот и глазом не моргнул.
– Вот только я не представляю, кто и зачем это сделал, – негромким голосом продолжала Бельская. – Все дни до случившегося мы оставались друг у друга на виду. Вместе ходили на учебные занятия и прогулки. Вместе кушали и пили одно и то же. Не знаю, – прошептала она, чувствуя, как в животе поднимается знакомая липкая волна страха. – Просто не понимаю, как вообще подобное случилось.
Она в бессознательном порыве прижала руки к груди.
– Что с вами? Вам нехорошо?
Он было дёрнулся к ней, но Лиза отступила на шаг. Даже не подумала, что Эскис – врач и может оказать ей помощь.
– Мне теперь всё время нехорошо, Алексей Константинович. Я беспрестанно размышляю о том, как они погибли. И кому могли помешать настолько, чтобы… чтобы кто-то решился на нечто столь чудовищное. – Сказав это, Бельская испытала облегчение.
Словно бы давно ожидала беседы с человеком, который посмотрит на неё вот так, с пониманием и ответной болью во взоре, и не велит прекратить вздорные речи, потому что все воспитанницы в Смольном пребывают в блаженстве и безопасности.
Эскис принёс ближайший к ним стул и поставил его возле девушки.
– Присядьте, Елизавета Фёдоровна. –