Моё пост-имаго. Владимир Торин
лучшая игрушечная в Тремпл-Толл, – сообщила одна из дам важно. – А новая кукла Миранда из «Коллекции для послушных девочек» просто восхитительна! Марджори мне все уши прожужжала об этих куклах. Но мистер Догерти ее хвалил, и я поддалась на уговоры!
– Моя Клотильда вся обзавидуется, – проворчала другая дама. – Она тоже хочет себе эту… эту Миранду.
– А ты не говори ей пока, что у Марджори есть эта кукла. Подожди, пока шквал закончится, а потом пойди в «Тио-Тио» и купи ее.
– Может, сейчас купить? Это же Клотильда! Она точно как-то прознает и устроит нам с Говардом кавардак и катастрофу.
– Ничего не выйдет, – огорчила ее собеседница. – «Тио-Тио» уже не работает. Миссис Фрункель как раз закрывала, когда я уходила. Мы с одним лысым джентльменом, у которого отвратительные манеры и длинный нос (его этот нос точно будет сниться мне в кошмарах!), были последними покупателями.
– Какая жалость…
«Да уж! Вот именно – какая жалость! – Джонатан сжал ручку портфельчика так крепко, что даже пальцы заболели. – Не успел! Не успел до закрытия! Марго меня убьет… Бедный Калеб – он так ждет подарок!»
Трамвай остановился, двери открылись, и трамвайщик что-то проскрежетал через вещатели.
С тоской отметив наглый клок тумана, забравшийся в вагон, Джонатан уставился в окно, за которым ничего, кроме мглы, не было. Учитывая то, что он узнал, подслушав разговор попутчиц, выходить на станции больше не имело смысла. Ему отчетливо виделись разочарованные лица жены и сына, когда он сообщит им, что ничего не купил. Нет, он не сможет им этого сказать… просто не сможет… Калеб не должен остаться без подарка в свой день рождения!
Трамвай двинулся дальше, а Джонатан принялся вспоминать, нет ли поблизости других лавок игрушек. На ум, к его досаде, ничего не приходило, да и, вспомни он что-нибудь, в такое время и непогоду всё уже, вероятно, закрыто.
«Проклятье! – мысленно выругался Джонатан. – Сплошные напасти. Сперва этот туманный шквал объявили так не вовремя, потом бездушный мистер Лейпшиц со своими отчетами продержал меня допоздна, а затем еще и трамвая так долго не было, и вот я не успел в “Тио-Тио”. Разве может быть еще хуже?..»
Трамвай вдруг резко качнулся, вздрогнул, словно у трамвайщика прихватило сердце, и встал. Котел в рубке зарычал на весь вагон, салон наполнился паром и шипением. Погасли лампы. А следом и наружные фонари…
– Что стряслось? – раздались удивленные и испуганные голоса. – Мы на что-то наехали?
В ответ из вещателей проскрипело: «Поломка! Поломка! Трамвай дальше не идет!»
– Ну вот! Здорово! – прорычал себе под нос Джонатан и направился следом за прочими возмущенными пассажирами к открывшимся дверям-гармошкам.
Трамвай не дотянул до станции совсем чуть-чуть – остановился в нескольких футах от перекрестка Бремроук и Харт.
На углу