Не суди. Сергей Броун
Ежова раствором ртути. Расстрелян. Позже доказано, что всё обвинение выдумано Ежовым.
«И тут в моем мозгу кроме случая в Вене остро встал еще один эпизод: в августе 1934 года нас, нескольких работников Распредотдела ЦК, в том числе Россова, Литвина, Щербакова и меня, послали встречать на Курский вокзал Ежова, возвращавшегося из отпуска из Боржома. В вагоне, на вопрос о здоровье, Ежов, закатив рукава, показал нам язвы на руках и сказал, что лечение в Боржоме ничего ему не дало. Выйдя из вагона, мы разбились на группы.
По дороге к выходу жена Ежова мне подробно рассказала о том, что их очень хорошо встретили в Тифлисе, даже переборщили при встрече. Был почти весь состав Крайкома во главе с Берия, духовой оркестр музыки и много цветов. Тут же они пересели в специальный поезд и приехали в Боржом, куда их сопровождал Берия, который отдал Ежову свой дворец на все время лечения и отдыха.
Говоря о здоровье, она рассказала, что эти язвы много лет мучают Ежова и упорно не поддаются лечению, так как Николай Иванович злоупотребляет алкоголем и куревом.
На мой вопрос Фельдману признался ли Буланов, что он хотел отравить Ежова, я получил утвердительный ответ. И тогда мне стала ясна чудовищная провокация и фабрикация всех публичных процессов. Более того, я усомнился в «антигосударственном, шпионском, диверсионном и террористическом характере процессов Пятакова, Тухачевского, Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева, Крестинского и многих других. То, что они были политическими противниками Сталина, никакого сомнения у меня не вызывало, что в большинстве их позиция шла вразрез с генеральной линией партии по основным вопросам промышленности и сельского хозяйства – это тоже несомненно, но, что они продавали Родину и партию всем разведкам мира, были на службе иностранного капитала, выполняя его волю, вредительствуя, совершая террористические акты и диверсии, – это весьма и весьма сомнительно.
Но что же в таком случае могло заставить людей большого ума и большой воли, людей большой революционной закалки, знающих подлинную цену Сталину и его к лик и, знающие Сталина, его деспотизм, тиранию и его беспощадность в борьбе с его личными противниками, публично признаваться в том, что они были на службе у международного капитала, что они были шпионами, диверсантами и проч.?
Об этом, главным образом, и пойдет речь – проследить весь путь методов и практики массового уничтожения преданных до конца партии и Сталину, их нечеловеческих и моральных мук и испытаний, их стойкость и их слабость, их думы и надежды. Проследить весь путь пребывания этих большевиков в камерах Бутырской, Лубянской и в камерах легендарной Лефортовской тюрьмы и Сухиновки, в кабинетах следователей, в пересыльных тюрьмах Новосибирска, Свердловска и Красноярска, в лагерях Канска, Ингаша, Акши, Норильска, в многочисленных станках, селах и городках Сибири и Заполярья на положении ссыльного, везде, где я был. Проследить повторный путь арестов 1948–1952 года, тюрем, допросов, этапов и ссылок».
Как и следовало ожидать, Сталин ликвидировал