Горн, Бес и другие. Том второй. Константин Пылаев
отражая гранями падавший откуда-то сверху белый свет, чем ещё больше привлекали взгляд. Помимо прочего, кругом стояли, лежали и висели различные красивые и замысловатые предметы, а по стенам стояли шкафы с книгами.
Впрочем, последние совсем не привлекли внимание грабителей. Всё что они хотели, было золото. Ещё с минуту разбойники вожделенно любовались видами, а потом словно одержимые накинулись на золото.
Они запихивали его за пазуху. Засыпали в такие же золотые чаши, опрокидывали их, и не обращая на это внимание, вновь едва ли не с головой зарывались в золото.
Однако, в какой-то момент, тот, что был без шлема, настороженно замер. Дотронулся двумя пальцами до висков и испуганно огляделся и замер в испуге. Из тёмного угла залы к нему направлялась мумия.
– Дьяр. – коротко позвал он приятеля хриплым голосом, полным ужаса. – Замри и не вздумай орать.
Напарник не откликнулся. Он продолжал копошиться в груде драгоценного металла. И только когда мумия оказалась совсем близко обернулся.
– А-а! – заорал Дьяр, в миг позабыв все предостережения подельника.
Он подался назад, пытаясь вскарабкаться на груду золота, но неизменно скатывался с неё к ногам монстра. Горе-грабитель даже не подумал сопротивляться, когда мумия протянула к нему свои забинтованные руки и схватила его за голову. Только закричал ещё громче.
Раздался хруст, и вопли стихли. Оторванная голова в шлеме полетела на кучу золота. Второй грабитель, до этого хоть и был до смерти напуган, но сидел смирно, увидев, что произошло с приятелем, запаниковал и рванул к выходу. Он был уже в трёх шагах от Горна, когда неожиданно остановился.
Разбойник смотрел на юношу. Их взгляды встретились. В его глазах Горн не увидел ни ужаса, ни страха. Только отчаяние и бездонную, всепоглощающую печаль. Печаль настолько невыносимую, что несущий её в себе не смог бы жить.
Грабитель вытащил кинжал. Ещё раз взглянул на юношу полными слёз глазами и полоснул себя лезвием по шее. Горн зажмурился, не в силах на это смотреть, и вжался в стену.
Тело упало, и воцарилась тишина. Гнетущая. Юноша не шевелился. Постепенно его начали одолевать страхи. Страхи, жгущие изнутри, и пока неосознанные, но с каждой минутой становившиеся всё яснее.
Санди. Санди никогда его не полюбит. Это «никогда» гвоздём вбивалось в мозг. Вивелин продаст при первом удобном случае за пару золотых монет. Фельбиус. Этот выдаст его некромантам. За этим не задержится. Фед покинет его, едва обозначиться опасность. Церба убежит с первой же сучкой. Эх, Дор, Дор, какая же ты сволочь. Отправил надоевшего мальчишку умирать подальше от оазиса, да ещё дав в сопровождение свою мерзкую половину, дабы быть уверенным в смерти воспитанника. Красный…
Жить не хотелось.
Горн изо всей силы ударил себя ладонью по щеке. Паскудные мысли отступили, но продолжали давить. Ещё немного, и он не сможет им сопротивляться. Надо что-то делать. – вспомнилась ему любимая фраза Федогерзона.
– Гном. Фед. – его осенила идея. – Шлем.
Горн