Дома костей. Эмили Ллойд-Джонс
пользуясь только линиями и расстояниями.
Ранний ужин в «Рыжей кобыле» он съел, держа в одной руке ложку, а в другой – завернутый в обрывок пергамента грифель. Наброски Колбрена складывались в единое целое. Если его карта будет пущена в обращение, путникам уже не придется ночевать в лесу, в криво натянутых палатках. Эллис обошел всю деревню дважды, зарисовывая строения и измеряя расстояния шагами. И теперь он мог бы сориентироваться здесь даже с завязанными глазами – главное, знать отправную точку.
Может, это и привлекало его в картографии с самого начала: ему нравилось видеть линии и завитки, читать по ним ландшафты. У карт не было секретов или хитростей, которые он не мог разгадать. Какое-нибудь место он умудрялся узнать с помощью карты лучше, чем человека.
Вокруг него бурлила таверна, но он этого почти не замечал.
Рагу из баранины остро и пряно пахло розмарином и мятой. Эллис ел и работал, откладывая последние промеры[12] на окраине деревни.
Перед ним со стуком поставили чашку. Эллис поднял голову, ожидая увидеть Инид, уговаривающую его поесть побольше, но перед ним стоял мужчина. Лицо у него было осунувшееся, и на Эллиса он смотрел как на ошметок грязи на сапоге.
Но на самом деле сапоги его были безупречно чистыми, а одежда – добротной, тщательно сшитой. Только один человек здесь мог быть так одет.
– Наместник Эйнон, – произнес Эллис, учтиво склонив голову. Об этой важной особе он знал: его заставили заучить наизусть список всей аристократии кантрева, когда ему было двенадцать лет. Но Эйнон, должно быть, или пренебрегал двором, или в силу других причин отклонял приглашения в Каэр-Аберхен, потому что Эллис видел его впервые.
Не ответив, Эйнон сел напротив него. Эллис невольно нахмурился: сесть за чужой стол без приглашения – нарушение этикета, хоть и мелкое.
– Кто ты? – спросил Эйнон. От его вопроса веяло холодом.
Ложка Эллиса замерла на полпути ко рту, кусок баранины плюхнулся обратно в миску.
– Эллис из Каэр-Аберхена. Я думал, в такой маленькой деревне обо мне уже все известно.
Эйнон словно ощупывал его взглядом.
– Слухов хватает. Моя прислуга любит поболтать, когда думает, что я не слышу. Говорили о некой знатной особе.
Эллис постучал пальцем по пергаменту:
– Я картограф.
У Эйнона вырвался хриплый звук. Обладателям хороших манер не дозволялось фыркать, но на этот раз он едва сдержался.
– Не прикидывайся. Князь послал тебя, чтобы ты на меня донес.
Ответная улыбка Эллиса была недоброй – как и его смех.
– Как только меня не называли, – легким тоном отозвался он. – Чужаком, изгоем, калекой, обузой, но еще ни разу не обвиняли в том, что я шпион. Скажите, что меня выдало? То, что я сообщаю всем подряд свое имя или что разгуливаю повсюду среди бела дня?
На лице Эйнона проступила краска.
– Половину имени, – негромко поправил он. – Я заметил, что ты никому не называешь свою фамилию.
Вспышка боли была настолько привычной, что даже
Измерения глубины. –