За первого встречного. Теона Рэй
на спинку стула.
– Я бы, конечно, не отказалась от жилья в окрестностях столицы, но с чего вдруг вы об этом задумались? – неуверенно спросила я, запирая дверь на засов.
– Чай есть?
– Прошу на кухню.
Расположившись за круглым столом у окна, через которое беспрепятственно можно было разглядеть высоченные кедры, Рэймонд уже не казался закипающим чайником. Глаза его потеплели, бледные от холода щеки порозовели.
– Не знаю, могу ли я что-то спрашивать, – начала я, – но все же уточню: вы приехали забрать у меня подарок?
– Да брось, – поморщился он. – И давай на “ты”? Женаты, как никак.
– Так что вас… тебя привело в… мой дом?
– Дядя. Его не устроило свидетельство о браке, решил, что я купил эту “бумажку”. Хочет лично с тобой познакомиться. Я пытался убедить его, что в ближайший месяц ты не готова к гостям, и он вроде успокоился, но стал спрашивать, почему медовый месяц мы празднуем раздельно.
– Потому что ты занят работой? – предположила я.
– Ближайшие три недели я в отпуске. Взял время для того, чтобы найти жену, а делами пока занимается мой помощник, – Рэймонд со вздохом глотнул чай. – Поэтому я здесь. Мой дядя не должен догадаться, что наш брак подстроен. Мало того что мое наследство перейдет к нему в случае, если обман раскроется, так он еще и с радостью отправит нас за решетку.
– Какие у вас теплые родственные чувства, – пробормотала я.
– Все, что нас связывает – папино завещание. По нему я имею право получить наследство, только когда женюсь, а если этого не произойдет, то оно перейдет Дорбену. И нет, я не жажду захапать себе все деньги и имущество, но сплю и вижу, как оставлю дядю без всего. Он не заслужил того, что мне оставил отец.
– Я так понимаю, развестись в ближайшее время мы не сможем?
– Сможем. Но придется немного поиграть, – Рэймонд грустно усмехнулся. – Уверен, со дня на день в Глэйворк примчатся друзья Дорбена, чтобы следить за мной, и у них не должно возникнуть ни капли сомнения в нашей с тобой великой любви. По легенде, мы в медовом месяце, а уехали в Глэйворк, потому что я хотел показать тебе свою родину.
– Родину?
– Я родился здесь и рос до семи лет, потом моя мать вдруг вспомнила, что никогда не хотела детей, и сбежала в столицу. Отец отправился за ней, но не нашел. Он воспитывал меня в одиночку и возвращаться в Глэйворк больше не желал.
– Какая грустная история…
– Она закончится еще более грустно, если хоть кто-нибудь поймет, что ты и я не настоящие влюбленные, понимаешь?
– Сорок лет тюрьмы, – сиплым от страха голосом сказала я. – Знаю, да. Но что нам делать?
– Ничего особенного. Спать будем в разных спальнях, разумеется, и дома заниматься каждый своим делом. В городе или при гостях притворимся влюбленными. Дяде надоест следить, и вскоре он отзовет своих помощников, я получу наследство, и мы разойдемся. Ну, скажем, что ты мне изменила.
– Почему именно я?
– Хорошо, я. Ты не выдержала предательства и