Дитя леса. Екатерина Михайловна Шрейбер

      В лесу с наступлением ночи становилось по-настоящему темно, здесь же всё тонуло в сером мареве. Дома, улицы, перекрёстки. Я потеряла ориентиры и, казалось, ходила кругами. Ноги слабели с каждым шагом. Желудок требовал еды. Паника медленно поднималась к горлу: что, если я заблудилась?

      Рубашка пропиталась потом, но если этот запах был мне хорошо знаком, то от других приходилось морщить нос. Выхлопные газы? Бензин? Духи? Я могла лишь догадываться о том, как пахнут незнакомые вещи. Все органы чувств работали на пределе, и это изматывало похлеще мышечной усталости.

      Здесь всё было мёртвым, хоть и находилось в постоянном движении. Люди не смотрели друг другу в глаза, листья на деревьях оказались не зелёными, а серо-коричневыми. Сама земля, спрятанная под слоем асфальта, была мёртвой. Ещё немного, и я потеряюсь в этом каменном лабиринте. Стану бродить по его просторным, продуваемым всеми ветрами коридорам, как заблудшая душа, обречённая на вечные странствия.

      Когда я наконец наткнулась на нужный адрес на стене дома и нырнула во двор, внутри мелко завибрировала надежда. Если повезёт, через несколько минут я встречусь с бабушкой и дедушкой.

      – Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, где находится квартира номер сто один?

      Одинокая старушка на лавочке посмотрела на меня с подозрительным прищуром и ворчливо ответила:

      – А ты кто така?

      – Внучка Васнецовых.

      – Нету у них никаких внучек. Мошенница поди?

      – Да вы что?! Я просто приехала издалека.

      – Ну дела! Опоздала ты, девуля, лет на пять.

      – Как опоздала? Они переехали?

      – Померли. Один за другим. Царствие небесное. Неужто не знала? Что за родня така? Точно мошенница.

      Мне показалось, что подул ледяной ветер. Кожа покрылась мурашками. Я едва сдержалась, чтобы не сесть на асфальт и не разрыдаться.

      – Ты Риткина, что ль? – Женщина подалась вперёд, пытаясь разглядеть меня получше. – Гляди-ка! Не ошибёшься. Глаза таки же лупастые. Тока худая, как жердь.

      Я знала, что похожа на маму, и то, что меня признали, вдруг обрадовало.

      – Да-да! Маргарита Вячеславовна – моя мама.

      – Ой, чё делается… Расскажу Фёдоровне – не поверит! Ступай уже, туды, наверх. Этот подъезд.

      – Вы же сказали, что бабушка с дедушкой…

      – Ага. Но Инесска-то живёт, чтоб ей пусто было.

      Инесса – младшая сестра мамы. Вот как всё обернулось.

      – Почему пусто?

      – А слышь, гулеванит? Она. Каждые выходные покою не даёт. Ой, чё делается…

      Я поблагодарила старушку и повернулась в ту сторону, куда она указала. Мама не знает, что бабушка с дедушкой умерли! И некому рассказать. Мне показалось, что я ступила на тонкий лёд, одно неверное движение – и рухну в полынью. Усталость