Восемь пуль людоеду. Николай Иванников
поддержало дружное гоготанье из восьми глоток.
– Представляете, пацаны, только что я узнал любопытную вещь… – Плохиш с довольным видом оглядел своих слушателей. Ему внимали с великим интересом. – Сивуха, ты помнишь вчерашнего сопляка, который тебя с первого же удара вырубил?
– Ну уж не с первого… – начал Сивуха, но Плохиш его оборвал:
– С первого, с первого. И меня тоже с первого. И Клопа, говорят, гнал, как зайца, по виадуку. Так вот, братва, этот щенок, оказывается, родной братец нашей крали.
«Нашей крали»? Ирина не поверила, что он это сказал. Она никогда не была «нашей кралей», и никто ее так не называл – она всегда была только девушкой Вадика. Неужели ей это только казалось?
– Тошка Савченко? – удивленно спросил кто-то – сквозь застилающую глаза слезную пелену Ирина уже не видела ничего вокруг.
Кто-то присвистнул.
– Я слышал об этом типе, – голос Клопа. – Он недавно в люди выбился, но сразу же подчинил себе почти весь Овражий. Раньше там Хребет все в руках держал, но Савченко его быстро потеснил. И сильно. А впрочем, это нам даже на руку, теперь мы их по отдельности валить можем.
– Правильно, – сказал Плохиш. – Я тоже так подумал. Потому я и хочу как можно скорее приняться за этого сопляка.
– Вадик! – закричала Ирина, чувствуя, что слезы уже катятся по ее щекам и дальше сдерживать их она не в состоянии. – Ты же… Ты же обещал мне!
Плохиш расхохотался. Ему с удовольствием вторили.
– Обещал! – сказал Клоп с гоготом, оглядывая аудиторию и потрясая перед собой руками, словно был на сцене и призывал зрителей поддержать себя аплодисментами. – Ну и дура!
Плохиш разразился отвратительным уханьем, это даже не был смех – скорее просто издевательские мерзкие звуки.
Обида была настолько сильной, что Ирина не могла больше сдерживаться. С плачем она бросилась сначала на Клопа, наотмашь ударила его по лицу, без всякого результата, впрочем, потом накинулась на Плохиша. Продолжая смеяться, тот отмахнулся от ее рук, по инерции она сделала вперед еще два шага, наткнулась на стол и пронзительно закричала от душившей ее обиды. Хохот в сарае стал еще громче, и обида от этого еще только усилилась, хотя это и казалось невозможным. Ирина окончательно потеряла над собой контроль. Взгляд ее скользнул по столу и остановился на лежащем тут ноже Плохиша.
Я заставлю вас заткнуться, свиньи!
Ирина схватила нож и бросилась туда, где, по ее расчетам, должен был находиться Плохиш – пелена слез настолько застлала ей глаза, что она уже практически ничего не могла видеть, только размазанные силуэты. Она взмахнула ножом – очень неумело, даже сама почувствовала, как глупо выглядит со стороны, но сейчас ей на все было плевать, хотелось лишь отомстить за свое унижение.
Хохот сразу смолк, а в следующую секунду удар тяжелым ботинком по руке вышиб нож из ее руки, а второй удар, в грудь, бросил се на пол.
– Ах ты, сука, падла, шлюха вонючая…
Один за другим последовали сильные улары ногами в лицо, в живот,