Часовня на костях. П. К.
падая на землю. – Не вам, смертной дьяволице, судить неприкосновенность Мальвины, вы понимаете это?
– Если бы Мальвина была единственным, что провоцирует меня на такие отчаянные риски, я бы уже умывала руки, пропустив вас.
– Хочется сделки? Чего-то еще? – Вельзевул шипел. – Нет, не хочется… Как и в прошлый раз…. Она непорочна для условий дьявола и знает это… Какие мотивы ты преследуешь? – он снова посмотрел на нее кипящими кровавым супом вместо глаз.
– А вы не расскажете, чем Ви так провинилась? – Лили осторожно улыбнулась, снова присаживаясь на колени. Она убедилась, что Вельзевул не способен притронуться к ней, расслабилась и была готова перейти к наступлению. – Может, вы поделитесь, а я расскажу свою историю?
– Мне делать больше нечего, кроме как изливать душу смертной.
– Я слышала, у дьяволов нет души.
Вельзевул непонятно нахмурился, как будто бы в нем на одну маленькую секунду забилось в тревожной агонии сердце, но он вовремя вспомнил, что никаких внутренних органов у него нет, и кровь, напитывающая силы, всего лишь неприличная смерть. Яд, не способный достать до светлых волос Лили, пропитывал пол, проникая под него, но в то же время ступни девушки словно очищали все, к чему прикасались.
«Швабра…» – досадно подумал Вельзевул.
– Уста смертных лгут непрерывно, отчаянно, и руки по локоть у вас в крови, только видимо руки – глыбы любви, защищающие близких. В этой истории ваша смерть пропишется гибелью человечности, так не идите на это добровольно, Лилит.
«Или ее рождением».
Лили неприятно поморщилась: то, как он выговаривал ее имя, отвращало, но сохранить «жизнь» Сеймуру – приоритет.
– Вы говорите правду? – она подняла на него любопытный взгляд, но встретила только ледяного дьявола.
– Нет, я молчу о лжи, искореняя ее. Лучшее условие существование неправды – попытка разоблачения. Неужели вы не хотите подчиниться времени? Вы прекрасно знаете, как умело существенная тварь уравняет чаши весов.
– Я знаю, что поступаю правильно, Вельзевул, – и взгляд Лили встревожил самого дьявола. – Ну что там о чашечке чая? – она снова мягко улыбнулась. Лишь бы он не услышал ее волнение.
«Нельзя думать о нем, как о ребенке, – беспокойные мысли вились в голове, – он сильный, он охраняет мир, и пусть его намерения – целая тайна, я должна оставаться смелой духом, должна быть рядом с Сеймуром. Куда важнее сейчас не забывать о себе. Нет, о других – я в безопасности. Вельзевул – лишь любопытное животное, возмущенное тем, что его характеристики не оценили якобы по достоинству, но чего мне кичиться, если я ни смерти не боюсь, ни жизни? Адское наказание – безразличный рычаг, нажми на который – напуганные люди понесутся каяться в грехах… И я ни за что не буду винить человечество в страхе смерти. И все-таки я обесцениваю Вельзевула, защищаясь от чувства вины перед собой».
Уставшие беглецы взяли перерыв – тяжело дышали, унесшись от привычного вида церкви и леса более чем на