Последнее дело Холмса. Артуро Перес-Реверте
настоящим британским выговором», голос, столько раз доносившийся до него с экрана и произносивший нечто вроде: «Дичь поднята, Ватсон!»[10] или «Вам известно, что потеря всего лишь трех литров крови означает смерть?».
Я польщенно поклонился. Утешительно, когда помнят такое.
– Вы уж простите, что я так смотрю на вас, – извинился он, – но сидеть напротив вас – это настоящее чудо. Само собой, фильмы о Шерлоке Холмсе были моими любимыми… Сколько всего было снято?
– Пятнадцать.
– Господи, да я, кажется, видел все. Неудивительно, что, воображая себе великого сыщика, мы видим ваше лицо.
Теперь уже я рассмеялся.
– Как видите… – тут я провел пальцами по лицу, – ваш сыщик состарился. После «Собаки Баскервилей» я его уже не играл, а было это лет десять назад. Теперь я редко выхожу на съемочную площадку или на театральные подмостки. Экранизации детективов больше не привлекают публику. Ей теперь подавай автомобильные погони, перестрелки, потрясения, зрелищность… Теперь ценится умение не элегантно закуривать сигару, а ловко выхватывать револьвер. А я по этой части слабоват.
Фокса участливо покивал:
– Я видел не так давно, в одном сериале.
– Маленькая роль мерзавца… – благодарно улыбнулся я. – Что называется, «проходная» работа.
– Не важно, чтó вы делаете сейчас или чего не делаете, – вы навсегда останетесь Шерлоком Холмсом, – сказал он.
И, прихлебывая коньяк, развил свою мысль. Несколько новых морщинок вокруг век и на лбу, сообщил он снисходительно, складки в углах рта, которые проступают отчетливей, когда вы утомлены или на чем-то сосредоточены. Это самые заметные изменения; пустяки, в сущности. В волосах, по его словам, заметна стала седина, но они по-прежнему зачесаны назад и разделены высоким пробором, я чисто выбрит, а поношенный твидовый пиджак – от «Андерсон & Шеппард», разумеется, – и серая сорочка, повязанная галстуком в горошек, определяют мой стиль «элегантной затрапезы». Мои глаза – темные, живые, чуть навыкате – по-прежнему взирают на мир проницательно и с интересом. Ну, ему так кажется.
– Утверждаю, что именно так смотрел Холмс. – Он поглядел по сторонам. – Так и ждешь, что сейчас вдруг появится доктор Ватсон… Как звали актера, который его играл? А-а, вспомнил! Брюс Элфинстоун.
Я печально кивнул. Дорогой мой Брюс, пятнадцать раз воплотивший на экране образ доктора Ватсона, умер от рака четыре года назад. Фокса, не знавший об этом, выразил мне соболезнование, а потом поднял свой бокал в память о нем:
– Чудесный актер.
– И человек замечательный, – добавил я. – Сомневаюсь, что без него эти фильмы имели бы такой успех.
Мой собеседник смотрел на меня так пристально, что мне стало неуютно.
– Ради бога, – вдруг произнес он. – Сделайте это для меня.
Я удивился:
– Что именно?
– Не знаю. Когда все это минует, вы уедете отсюда и больше никогда
Цитируется реплика из рассказа «Эбби-Грейндж», здесь и далее перев. С. Сухарева.