Последнее дело Холмса. Артуро Перес-Реверте
уже не так?
– Сейчас все иначе. Я зарабатываю на жизнь модным жанром и продолжу делать это до тех пор, пока все не бросятся писать «черные романы», и они не приедятся читателю.
– И что тогда?
– Перейду на шпионские – этот жанр набирает силу. Эрик Амблер, Ян Флеминг и прочие.
Он замолк, улыбнувшись меланхолически и задумчиво. Потом заморгал, возвращаясь откуда-то издалека.
– А вы? – спросил он с участливым интересом. – После того как покинули Голливуд, вы живете в Англии?
Я улыбнулся:
– Зачем же, если этого можно избежать. Я давно уж обосновался на юге Франции.
– С тех пор, как бросили кинематограф?
– С тех пор, как кинематограф бросил меня.
– И как же суперзвезда свыклась с этим?
– Не знаю, как объяснить… – Я немного подумал. – Одно знаю точно: до сих пор мне удавалось избегать той безжалостной, безотчетной злобы, которая иногда заставляет человека чувствовать себя стариком, выброшенным на обочину жизни.
– Это – мудрость.
– Нет, всего лишь тяга к душевному комфорту. Злоба очень изнурительна.
Я снова взглянул на англичанку, по-прежнему сидевшую у самых стеклянных дверей. И мне показалось, что она нервничает все больше.
– Кто это?
Фокса проследил мой взгляд.
– Некая Веспер Дандас. Путешествует с подругой по имени Эдит Мендер. Вы, наверно, вчера их видели.
– Да, видел. Ее что-то очень беспокоит, а?
– Похоже на то. Наверно, подруга запаздывает.
Я потушил окурок сигары, обозначив конец беседы. Мой собеседник поднялся.
– Спасибо, мистер Фокса.
– Зовите меня просто Пако.
– О-о, нет, не могу. Это слишком…
– Фамильярно?
– Вот именно, – рассмеялся я. – Позвольте мне оставаться викторианским джентльменом, чинным до чопорности.
И снова искоса взглянул на англичанку. Отметил ее нервозность. Жерар меж тем вернулся в зал.
– Со своей стороны я не стану предлагать, чтобы вы звали меня Хопалонг. Потому что я этого терпеть не могу. Мое настоящее имя – Ормонд. Но поскольку мы просидим здесь до улучшения погоды и нам еще не раз доведется побеседовать, можете, если угодно, звать меня Бэзилом.
– Угодно, разумеется. – Он учтиво наклонил голову. – Для меня честь разговаривать с вами.
С этими словами он направился в салон, а я выбрал новую сигару. Но закурить не успел, потому что в этот миг на лестнице с криками появилась Эвангелия. Как в скверных фильмах.
Вот так все это началось или, точнее сказать, так начало обнаруживаться. Иных властей, кроме мадам Ауслендер, владелицы отеля и острова, не нашлось. Она вышла на крик, и она же приняла первые решения.
– На пляж никому не выходить! – приказала она, обнаружив полное присутствие духа.
Дама эта была энергична и, будучи австрийской еврейкой, пережившей Освенцим, имела для этого