Призрачный театр. Мэт Осман
на колени и, поглаживая тыльную сторону его руки, тихо чирикала по-воробьиному, прогоняя призраков ночных кошмаров. Он зевал и вздрагивал, но вскоре успокоился. Слабая рука коснулась ее запястья. Его кожа теперь стала мягкой, как листья щавеля.
– Все хорошо, отец. Это я, Шэй. Ваша дочь. Дочь Авы, – точно вспышка солнечного света озарила его лицо при упоминании имени Авы.
– Да, ваша Шэй. Слушайте, я обещала, что поживу дома на этой неделе, но в городе у меня появилась хорошая работа, – она не осмелилась упомянуть театр, но как раз для такого дня она сберегала белую ложь, – я подумала, что сейчас самое время пойти и позаботиться о самочке сокола лорда Элтема. Помните Девану? Помните, как долго мы обучали ее?
Невольная выразительность лица выдала его настроение. Оно рухнуло, как брошенный на причал мешок зерна. Хотя его голос оставался безучастным:
– Если ты считаешь, что это разумно.
После чая он стал более оживленным, даже капризным. Сидя на краю кровати, он шелушил семечки подсолнуха. Небрежно подбросив парочку семечек в воздух, он ловко, как чайка, поймал их ртом. Этому трюку он выучился давно, до того, как его глаза затуманились. Она вяло покачала головой, вдруг подумав спросить, не осталось ли варенья, которое она привозила, но опомнилась. Если бы что-то осталось, он сам предложил бы.
Он потягивал чай, а его пустые глаза бегали туда-сюда. Ей не хотелось покидать его, пока он еще странствовал между мирами, поэтому она уговорила его нормально одеться, в итоге с трудом натянув обувь на его непослушные ноги, и тогда он сел немного прямее. Его лицо наконец прояснилось.
– Девана. Та юная соколиха. Теперь уж совсем выросла. Роскошная хищница. Однажды я видел, как она взяла олененка, легко подняла его, как чашку чая. – Он поднял свою кружку, слегка расплескав травяной настой.
– Да-да, знаю, – живо согласилась Шэй, – иногда я видела ее над королевскими охотничьими угодьями, да, она выглядела на редкость сильной. Давненько я там не бывала, вот и подумала, что пришло время отполировать ее колпачок и кольца опутенок[7], да, может, еще подлечить пару перьев.
Не велик обман; ей все равно довольно скоро придется зайти к лорду Элтему, а умалчивание подразумевало оплату: в эти дни соверен за каждые три месяца можно считать целым состоянием.
– Я довезу тебя. Сегодня не подморозило, – с глухим стуком он поставил кружку на стол и на удивление резво встал с кресла. – Помятая одежда сидела на нем кривовато, и Шэй отвела глаза. Бледное лицо, белые волосы, белые глаза.
– Нет, – громче, чем хотелось, возразила Шэй, – пару дней мы с лордом Элтемом можем даже не увидеться, а подниматься туда высоко, целых четыре лестничных пролета.
– Ладно, ладно, полагаю, все будет хорошо, – он кивнул с серьезным видом, – ты справишься сама, моя любимая.
Ее сердце радостно сжалось. Когда он в последний раз называл ее «любимой»? Она довела его обратно до кресла, тихо что-то напевая.
– Ты
Опутенки – ремешки из кожи или другого материала для удержания охотничьей птицы в руке. (