В одно касание. Александр Непоседа
в маленькое кафе, прилепившееся к зданию магазина, взял из холодильника кока-колу, и позже, в номере гостиницы, начал наливать в стакан, следя за спохватившейся пеной.
Зазвонил телефон, лежащий на столике за спиной, держа в руке стакан, он развернулся, и не дойдя одного шага, увидел, что звонит Вера.
– Саша! Здравствуй! Саша! Я выезжаю через два часа, потом самолетом, и поездом. Буду завтра в 04—25 московского времени. Я очень тороплюсь, не знаю почему. Ты слышишь?
У него задрожали ноги, и он пригубил ледяной напиток
– Я слышу, Вера! И очень жду тебя! Очень! Обязательно сообщи номер вагона, я подхвачу тебя на руки и не отпущу уже никуда.
– Ты все такой же, Саша!
– Нет, я совсем другой, приедешь и увидишь. Совсем другой… До встречи!
– До встречи!
Он долго, растягивая удовольствие пил из стакана, потом налил еще, и поднося к губам темную и вкусную прохладу напитка, вновь услышал телефонный вызов.
– Але! Полина? Доченька! Что случилось, моя милая? Что? Как? Не плачь, слушай меня! Слушай внимательно! Перестань плакать, я уже выезжаю! Я все сделаю сам! Успокойся! Слышишь? Прошу тебя, успокойся, моя хорошая. Я еду! Еду! Милая моя…
Его била мелкая дрожь, и он не мог понять из-за чего более, от всепоглощающего ужаса, свалившегося на дочку, или от безвозвратной потери жены, погибшей час назад в автокатастрофе.
Милана
Всего один лишь вечер, да даже малая часть его, прозвучавшая томительной нотой.
Когда солнце, бессильно барахтаясь в море, цепляясь лучами за тонкие облака, погружается в лазурную пучину.
Когда листья платанов перешептываются под дуновением ласкового бриза, а в тени кипарисов вспыхивают загадочные белые звезды, приглашая откликнуться еще бледных, но уже различимых на небосклоне своих двойников.
Мгновение спустя золотой луч рассекает лоно залива пополам – блеск печальной луны. Морской запах перемешивается с цветочным.
Скольжение хрупкой красивой руки по каменным перилам крутого и долгого мраморного спуска, летящий по ступеням подол вечернего платья – улетающий, тающий аромат, под перестук каблучков. На повороте лестницы – стремительный поворот головы. Волосы еще в полете, а глаза – замерли, поразив меня персидской красотой.
Ей 24. Она из Антиба. Но уже успела побывать замужем и прожить пять лет в Париже. Легка и порывиста. Невероятно чистоплотна и ценит минимум косметики. Во время нашего первого танца долго смотрела мне в глаза, взглянув потом на жену, спросила.
– Вы давно вместе?
– Да.
– Я бы хотела такой жизни.
Я вздрогнул, все одиночество мира глядело на меня глазами Миланы.
После танца, распахнув стеклянную дверь, вышел на балкон, в звенящую и восхитительно-черную ночь. Легкое дуновение с моря и быстрый шепот за спиной.
– Можно, я постою с вами?
Взяв