Запрет на тебя. Елена Тодорова
взорваться.
– Вы, блин, нормально не можете? – выдыхает Тёма.
– В смысле? – опять в унисон получается.
Брат тянется за сигаретами, неторопливо выбивает одну для себя, другую подает Шатохину.
– Не скандалить хотя бы в праздник можете? – задает этот вопрос не впервые, сегодня почти лениво.
– Можем! – заверяем мы с Даней.
Он берет у Тёмы сигарету. Я убегаю.
Продвигаясь по темным коридорам дома, не пытаюсь успокоить дыхание. Натужно циркулирую воздух. Разят мои хриплые учащенные выдохи пространство, пока не добираюсь до ванной.
Там упираюсь ладонями в пьедестал раковины, смотрю на себя в зеркало и шепотом приказываю себе остановиться.
– Хватит… Хватит… Будет больно…
Даниил Шатохин испорченный. Он не способен на настоящие чувства. В силу той извращенной среды с изобилием секса, в которой вырос Даня, полностью нормальным человеком он не будет никогда. Я же изучала вопрос с точки зрения психологии. Шатохин, скорее всего, всю свою жизнь будет довольствоваться только сексом. Мне же… Мне подобного недостаточно. Именно поэтому о моей к нему любви рано заявлять.
Зачем тогда я отправила ему ту эсэмэску?
Черт… Черт…
Хлопнув по смесителю, подставляю под струю холодной воды руки.
Грудь все выше вздымается. Грозит вырваться из тугого корсета на волю. Мое дыхание становится настолько свирепым, что походит на какую-то паническую атаку.
Не исключено, что так и происходит. У меня паника. Артем с Лизой остаются у нас на выходные. Значит, останется и Даня.
Боже… Что дальше будет?
3
Ты нарываешься.
© Даниил Шатохин
– Есть одна сучка. Ей где-то тридцатник, – мету языком по привычке, прикидываясь перед самим собой, что мозги не забиты охотой на кобр. – Су-у-ука, видел бы ты, какая она голодная, – тяну с ухмылкой, прежде чем опрокинуть в горло бухло. Сливаю без закуски. Только губы облизываю и зажимаю зубами. После короткой паузы продолжаю: – И мужик есть, а баба каждый раз просто бешено течет.
– Какой мужик? – переспрашивает Жора, тряхнув головой.
Бухой в хлам. Вот-вот под стойку уйдет. Чую, предстоит тащить бугая в спальню. Если сам к тому времени не набросаюсь, тогда придется задрыхнуть на террасе. Чарушин за нами вряд ли выйдет, прошли те времена. Сейчас, верняк, нализывает своей Лизе. Ничего против не имею, но, блядь, немного стремно, когда компания вот так разваливается.
Бойка – нахрен, Чара – нахрен, Филя – нахрен… Сука, по сути, если бы у Жоры с Сонькой не разладилось, я бы вообще сейчас один сидел.
Тело резко холодный пот пробивает.
– Так какой мужик? – точит Жора заплетающимся языком.
Сглатываю. Вдыхаю.
– Мужик, который типа муж, – выталкиваю раздраженно, окончательно теряя интерес к заданной теме.
Жора же выкатывает на меня глаза, будто я, блядь, его мать оприходовал.
– Ты ебешь замужнюю?
Душнила, блядь.
– Ну да, и че такого?
Рюмки