Сжигая запреты. Елена Тодорова
во мне своим гребаным пальцем.
Как мой мозг, черт возьми, должен начать работать?
– Кажется, после всех этих исследований вас, блядь, в космос отправлять можно! Но ты туда теперь только со мной, – заключает крайне самоуверенно. – Да, Марин? Скажи уже! Не молчи ты! Ма-ри-на!
Покидает мое влагалище. Но едва я успеваю испытать какое-то далекое, будто разбавленное растворителем, вовсе не радостное облегчение, как захлебываюсь новой волной паники.
Даня увлекает меня к кровати.
Притормаживаем совсем рядом с ней. Чувствуя лодыжками мягкое основание, едва сдерживаю рвущий нутро крик.
– Маринка… – сжимая ладонями мои плечи, Бог Похоти заставляет смотреть в его выжигающие душу глаза.
Судя по тому, что я раньше слышала, у всех нормальных людей бабочки порхают внизу живота. Мои же с Даней границ не знают. По всему телу разлетаются. Кажется, щекочут своими крылышками даже кору головного мозга. Увы, в психологическом плане это оказывает совсем не ту стимуляцию, которая могла бы работать мне на пользу. Я вся – от шеи до ног – покрываюсь мурашками.
Эмоции, ощущения, чувства, желания… А где, черт побери, идеи?
Содрогаюсь и замираю, в ожидании нашествия еще каких-то фантастических тварей.
– Марина… – выдыхает тем временем Шатохин. Склоняя голову, прижимается лицом к моей шее. Шумно вдыхает. – Сука, ты такая ядовитая… Дышать тобой – чистый кайф, но последствия… Ты, блядь, хуже любой радиации… Уничтожаешь все внутри!
– Ты внутри меня – тоже!
Повышаем на эмоциях голоса. По привычке сражаемся. Пока Даня не скручивает меня до писка, пока не ловит ладонями лицо, пока не стискивает пальцами подбородок, пока не припечатывается к моему рту своим ртом… И я теряю равновесие, выдержку, рассудок.
Качнувшись навстречу, инстинктивно хватаюсь за мужские плечи. Под гладкой горячей кожей бугрятся мышцы. Эта сила пугает и вместе с тем вызывает трепет.
Размыкаю под давлением губы. Жадно принимаю яростный поцелуй.
Наглое, дерзкое, бесстыдное, незнающее меры животное. Насилует мой рот, словно вечность только этого ждал, а миг спустя мы и вовсе умрем.
Насытиться? Утолить голод? Сбить похоть?
Это невозможно!
Чтобы мы ни делали, желание не спадает. Просто потому что подобными ласками мы больше и больше друг друга заряжаем.
Лишь заканчивающийся кислород вынуждает нас разорвать контакт. Рты отпускаем. В остальном так же крепко друг друга сжимаем. Судорожно глотая воздух, вместе качаемся. И стискиваем, стискиваем… Всеми возможными способами друг на друга давим. Телом, ладонями, лицами, даже срывающимся дыханием.
– Я, мать твою, хочу залить тебя спермой. Всю тебя, Чаруша, – выталкивает Даня глухим и сбивчивым, крайне эмоциональным хрипом. Столько страсти в каждом звуке, что я попросту не справляюсь с этой лавиной. Она обрушивается на меня жаром, ознобом и горящими углями. – Я хочу быть глубоко в твоем теле. Слить прямо в тебя хочу! Никогда ни с кем так не делал. А с