Сжигая запреты. Елена Тодорова
подумать… Надо подумать… Надо подумать…
Завтра.
Сейчас не получается.
Отчаяние заставляет прибегать к экстренным мерам. Я совершаю глубокий вдох и просто падаю перед Шатохиным на колени. Он если и охреневает, такому раскладу не противится. Лишь тяжело вздыхает, когда я сжимаю ладонью его член.
– Твою мать, Маринка… Твою мать…
В последний раз взглядами сталкиваемся. Снизу вверх прожигаем и взрываем пространство – это и есть наш космос. Наша галактика, которая так и осталась неизведанной, непонятой, дикой, но такой, черт возьми, умопомрачительно прекрасной!
– Можешь кончить мне в рот, – шепчу тихо, будто и не своим голосом вовсе.
Я ведь не пресмыкаюсь ни перед кем. Я не смущаюсь. Я не нежничаю.
Но… Это ведь Даня Шатохин.
Смотрю в его глаза, на его губы, то, как он дышит… И… Я… Я просто возвращаюсь в прошлое, которым так долго жила. Я просто снова схожу по нему с ума! Я просто снова люблю его.
Эти мысли обрушиваются на меня, словно апокалиптический шквал. Всхлипываю в страхе, что раздавит.
Спасаюсь, как могу. Пытаюсь отвлечься. Закрываю глаза и подаюсь вперед.
Набрасываюсь на член Дани ртом. Обхватываю губами головку и без промедления проскальзываю по толстому стволу дальше.
Он подрагивает, я вся трясусь.
– Марина…
Шок, восторг, мука, трепет, голод, злость, удовольствие – все эти эмоции выражает стон Бога Похоти.
Я не знаю, как реагировать.
Мне этого так много! Мне этого так мало!
То ли голова начинает кружиться, то ли вращается вся планета – понять не могу. Вдавливаю колени в твердый пол. В попытке поймать опору, скребу ногтями Данин каменный пресс и прочесываю короткие волоски, что спускаются от пупка к паху. Сжимаю член обеими руками. Расслабляя язык, двигаю ртом по раскаленной длине.
От его запаха, вкуса, фактуры и формы пьянею. Причем сразу вусмерть. Никакой концентрации, ничего сознательного во мне не остается.
– Марина… Блядь… Твою мать… Ты охуенная… Ты такая охуенная с моим членом во рту… Возьми глубже… Еще, Марин… Целиком…
Это физически невозможно. Но меня так заводят указания, которые Шатохин шепчет, надавливая мне на затылок, что я стараюсь исполнить все его желания. Заглатываю член, пока головка не упирается в горло и не заставляет давиться.
По телу проходит дрожь. Разум освещает вспышка страха. Я подаюсь назад. Резко выпускаю член изо рта. Поймав его ладонью, машинально надрачиваю. Только после меня он такой мокрый, что буквально выскальзывает из руки. А возможно, проблема в том, что они у меня слишком сильно дрожат. Даня помогает, фиксируя мою кисть своей. Вместе сжимаем, вместе по нему проходимся – вверх-вниз, вверх-вниз… Ощутив невероятно-мощную пульсацию члена, задыхаюсь и распахиваю глаза.
– Блядь… Какой же он красивый…
Надеюсь, что не произнесла этого вслух. Я вроде как просто думаю об этом. Пропускаю одну отчетливую мысль, которая посещает затуманенный мозг, пока я рассматриваю