Волчья Кровь. Ульяна Соболева
Из-за худобы и низкого роста она напоминала мне старую ведьму.
– В темпе! В темпе! Ползут они! Когда стихнет сабар, все комнаты будут закрыты! Вам будет некуда сунуться! Замки закроются автоматически на дверях и на окнах! Идут они еле-еле! Как будто у них есть все время этого мира. Жить надоело?
Мы поторопились, придерживая в руках свои вещи, пакеты с одеждой. Из моего сектора я осталась одна. Номер Три изгнали, а номер Пять увели в лазарет. Что с ней там делали – неизвестно никому. Я даже боялась себе представить, что означает «ушить», и в каком месте это сделают. Оставалось радоваться, что мне ничего ушивать не надо. А свести родинки…ну это пустяк. Хотя мне все в себе нравилось, в том числе и мои родинки.
Сабар продолжал выть.
– Вот ваша комната. Пошевеливайтесь!
Мы оказались в одном помещении с девушками из секторов два и три. Но вместо девяти нас осталось шестеро, а точнее, пока четверо. Двоих из нас не было. Едва успели переступить порог комнаты, как дверь захлопнулась, опустились железные жалюзи. Щелкнули замки и слева, и справа. На дверях и на окнах.
Сабар стих. И вместе с ним стихли все звуки вообще. Воцарилась не просто тишина, а нечто невообразимо сумеречно глубокое.
На столе нас ждали свечи и подсвечники, зажигалка. Но увидели мы их, только когда привыкли к темноте.
– Что это значит? – спросила одна из девушек.
Что-то пикнуло, и на стене включился фиолетовый датчик. Значит, разговаривать по-прежнему нельзя. Что за идиотские правила! После девяти вечера не разговаривать. Можно подумать, что до девяти нельзя наговорить всякого дерьма друг на друга или о них.
«Так вас учат сдержанности. Вы должны следовать букве закона этого дома. Низшим запрещено говорить после девяти. Вам вообще запрещено болтать! Это для вашего же блага, поверьте!»
Вспомнились слова Манаг.
Высокая, темноволосая девушка подошла к столу и тихо зажгла свечи, вставила их в подсвечники. Мы молча заняли свои кровати, принялись раскладывать вещи по полкам в маленьких тумбочках.
Эта комната была приятнее и красивее той, после карантина. Здесь были окна, мебель, красивые люстры, ковры, и наши кровати не казались железными нарами в тюрьме. Я видела, как девушки переглядываются, как трогают мягкие подушки, снимают покрывала с постелей, раздеваются.
Нам выдали одежду для сна – длинные ночные сорочки белого цвета, украшенные кружевом по низу, и по горловине, и рукавам. У каждой на груди нашивка с номером. Можно подумать, ночью это так важно…Наивная. Я думала, что ночью нас никто и никогда не тронет.
Одна из девушек протянула мне маленький томик. Я непроизвольно взяла «Джейн Эйр». Она была у меня дома. Именно эта книга. Одна из самых любимых, затертая до дыр. Вместо спасибо кивнула и с улыбкой положила книгу на подушку. Девушка, которая отдала мне книгу, чуть выше меня ростом, худенькая блондинка с нежной кожей и кукольным личиком. Сама она устроилась на постели и открыла другую книгу. Интересно, откуда они у нее здесь? В библиотеки и по магазинам нас не водили. Своего ничего с собой не было. Или это у меня не было? Судя по ее номеру, она не с нами. Номер