Тебе принадлежу. Алиса Ковалевская
дней назад. Рассчитывал ли он на что-то большее, нежели деловой разговор, сказать было сложно. Самой мне от него нужна была лишь поддержка для фонда помощи оказавшимся на улице девочкам-подросткам, как правовая, так и финансовая. А раз так…
Первый месяц после появления Дмитрия я провела словно в тумане. Совершенно не разбирающаяся в формальностях, пыталась вникнуть в суть своего положения. Убийство родителей, оставленный ими банковский счёт… Делала вид, что внимательно изучаю бумаги, тогда как сама с трудом складывала буквы в слова, а слова в строчки. Не знаю, как скоро Дмитрий понял, что ни читать, ни тем более писать я практически не умею. Должно быть, куда скорее, чем мне тогда казалось.
Примерно через месяц я начала заниматься с репетитором, но волшебства не случилось. Читать я стала-таки более или менее прилично, а вот писать…
На одном из первых светских приёмов, куда Дмитрий вывел меня, чтобы, так сказать, представить обществу, я познакомилась с руководительницей фонда «Не одна». Именно тогда и началось моё участие в его деятельности. Прошедшая через все круги ада, я хорошо знала, что такое боль, страх и унижение, поэтому просто не могла остаться в стороне. Я хотела сделать хоть что-то… Хоть что-то, хотя бы для одной девочки, пережившей то, что пережила я.
Ища влиятельных спонсоров и меценатов, я улыбалась. Ходила на приёмы, появлялась на благотворительных вечерах. Совершенно не привыкшая к жизни светского общества, брала уроки танцев и этикета, но внутри меня жила всё та же девочка с улицы. Мужчины… Их тянуло ко мне, и я пользовалась этим. Позволяла им лёгкие, как будто небрежные прикосновения, терпела знаки внимания и снова улыбалась. Влиятельные политики и дипломаты, бизнесмены и предприниматели… Они не будили во мне никаких чувств. Изредка принимая приглашения на танец, я ждала лишь одного – когда это закончится, потому что выносить чужую близость мне было сложно. Руки, касающиеся тела, изучающие взгляды, обольстительные улыбки, за которыми я легко могла разглядеть примитивный интерес самца к самке. Как же я всё это ненавидела! За минувший год ни один мужчина не смог пробудить во мне даже маленькой искорки, намёка на живое тепло. Ни один, пока снова не объявился Алекс.
Красное платье-футляр, капелька духов на ключицы и запястья. Браслет с рубинами… Я рассматривала собственное отражение в большом напольном зеркале и видела красивую, уверенную в себе молодую женщину. Криво улыбнулась, и та ответила мне такой же улыбкой.
– Что, волчонок, – спросила я её, – как думаешь, понравимся мы дяде Стасу?
Взяв щётку, несколько раз провела по волосам, чуть вспушила их и отложила расчёску в сторону. Такси уже ждало меня внизу, но я медлила. Сегодняшняя встреча с Алексом совершеннейшим образом выбила меня из колеи. Паника. Вот что было самым отвратительным. Но если прежде деваться мне было некуда, сейчас… Вот тут стоял вопросительный знак. Жирный вопросительный знак и многоточие после. Попробовать поговорить с ним начистоту? Спросить,