Разорванная пара. Маргарита Дюжева
хрена?
Она мочала, хлопала глазами своими бл*дскими и молчала. Она ж не дура, знала, что врать бесполезно, что больше ни одному слову ее не поверю.
– Я… Я думала это ты, – наконец, под нос себе промямлила, жалобно сморщившись.
Нет, все-таки дура.
– Я польщен, что мне есть место в твоих сексуальных фантазиях, что, трахаясь с другими, ты думаешь только обо мне. Это так трогательно, – скривился цинично, а у самого внутри просто месиво кровавое. Я и не знал, что так больно бывает.
– Руслан… понимаешь, я…
– Да заткнись ты уже! – швырнул бутылку в стену. Она вдребезги разлетелась, засыпая кухню осколками и янтарными брызгами. На Таню взгляд злой метнул, впервые волей прайма на нее обрушиваясь, лишая возможности говорить. Татьяна, вскрикнув, к стене прижалась, глядя на меня испуганно, будто впервые видит. Руку к шее прижала, пытаясь удавку невидимую сорвать. Только мою волю не скинешь, как ни пытайся. И ее беспомощный взгляд, наполненный страхом – лучшая награда.
Да, милая, не одна ты маску носила. Все это время ты видела мою хорошую сторону, которая только для тебя и существовала, и которая сейчас была последним рубежом, удерживавшим от катастрофы. Теперь на – смотри, вот он я – настоящий, готовый разорвать за предательство, неповиновение, до боли в горле жаждущий чужой крови. Твоей крови! Держусь, балансирую на грани. Один шаг, одно неловкое движение – и все. Подступал к ней медленно, сжимая кулаки, распиная взглядом, жадно принюхиваясь, а Таня пятилась, пока не уперлась спиной в стену.
– Что будем делать, любимая? – последнее слово выплюнул ей в лицо, с пренебрежением, словно ругательство. Она губы дрожавшие закусила, но не издала ни звука. Мне так хотелось услышать хоть что-то, способное остудить вулкан внутри меня, но вместе с тем голос ее противен был. – Молчишь? – склонился к ней ближе. – Молчишь. Правильно.
Схватил ее за подбородок, крепко сжав пальцами, не давая отвернуться. Таня охнула, дернулась, но вырваться не смогла. Куда ей! Она маленькая, слабая, а я… я зверь. Тьма поднималась из глубины, ломая во мне остатки человеческого. Руку на горло спустил, жал, еле-еле на одну сотую своих сил, чувствуя, как бешено кровь у нее в венах пульсирует
– Если бы ты знала, как мне хочется сжать сильнее, до хруста, – задумчиво проговорил, поглаживая большим пальцем гладкую кожу.
Таня в каменное изваяние превратилась, лишь ртом воздух хватала, не в силах взгляда отвести.
– Может, волей своей наказать? Так, что б мозги закипели?
– Не… – чуть слышно просипела, но тут же осеклась, когда нервно плечом дернул.
Молчи, дрянь, молчи, любое твое слово лишь усугубит ситуацию.
– Или, если ты так любишь на чужих х** скакать, мне тебя стае отдать? Отвезти в Синеборье, кинуть в подвальную камеру и объявить день открытых дверей. Думаю, много желающих соберется, чтобы попробовать ту, которую их альфа так сильно любит… любил. – Она дернулась, как от удара. – Хм, а может, самому тебя напоследок отодрать