Ненастоящая любовь. Маша Малиновская
вспыхнуть. Ну и шуточки.
– Дышим! – командует Венеамин Давидович, и все переходят на шаг. Взмахивают руками, чтобы привести дыхание в норму. – Стройся!
Я снова выдыхаю, когда Марк оказывается от меня максимально далеко, потому что мы снова выстраиваемся в шеренгу. Он первый, я последняя. И снова совсем незаметная. Ура.
– Внимание, сегодня работаем с мячами, объявляет физрук. Сейчас покажу несколько упражнений. Направляющий и замыкающий – ко мне.
К преподавателю на середину зала выходит Марк. В образовавшейся тишине слышны лишь пара голосов.
– Иди, – шепчет Наташка и аккуратно толкает в бок.
– Куда? – перевожу на неё удивлённый взгляд.
– Ну туда, – кивает на середину, где стоят преподаватель и Марк. – Ты же замыкающая.
О нет.
По всему телу прокатывается волна ледяной дрожи. Только не это. Я не могу выйти перед всеми. Ещё и к Марку.
Зачем? Зачем именно замыкающий?
Это будет жуткий позор.
– Реут, ты уснула, что ли? – зычно окрикивает преподаватель, а в шеренге раздаются смешки.
Реут – это я. Точнее, моя фамилия.
Сама не знаю как, но всё же мне удаётся кое-как выдвинуться и дойти на деревянных ногах туда, куда нужно.
Все смотрят.
Больше сорока человек смотрят на меня. А ещё преподаватель. И Марк. Снова Марк!
Каждая клетка моего тела пропитывается страхом. Руки становятся ледяными и на них даже уже виднеется сосудистая сетка, которая у меня бывает только при высокой температуре. Мозг вязнет, тонет в каком-то киселе. Хочется сорваться и убежать, но я удерживаю себя на месте.
– Встаньте друг напротив друга. Остальным внимание: даю инструкцию по упражнению…
Физрук продолжает объяснять, а я замираю каменным изваянием напротив парня. Между нами не меньше двух метром, но даже сюда я слышу его запах. Свежесть, цитрус и что-то ещё… Что-то, что внезапно вызывает во мне странное ощущение и заставляет чувствовать себя неустойчиво.
Посмотреть ему в глаза я не могу решиться. Мой взгляд будто приклеивается к полу.
Наверное, я настолько цепенею, что пропускаю момент, когда преподаватель бросает мне мяч. Успеваю лишь неуклюже взмахнуть руками, и мяч падает на пол и катится в сторону остальных студентов.
По залу проносится волна смеха. Они смеются с меня, и это оглушает, вгоняет меня ещё в больший ступор. Сжимаю пальцы в кулаки, решаясь повернуться ко всем и пойти за мячом, умоляю собственные ноги перестать быть деревянными. Но меня опережают.
– Вы же видите, что она недееспособная, – раздаётся звонкий голос, в котором я узнаю Лиду. – Давайте я.
Она поднимает мяч и выходит на середину. Откидывает длинный, идеально гладкий, тёмный хвост за спину.
– Отойди, – брезгливо бросает мне, будто я кучка мусора.
Лида становится так, что мне ничего и не остаётся, как отступить назад на пару шагов. А ответить ничего и не получается – горло будто в тиски сжали.
– Лови, – мягко, почти ласково