Он и Я. Елена Тодорова
непосредственно в доме.
– А без халата можно? – вопрошаю звенящим от напряжения голосом и, отбросив на стул кардиган, распускаю пояс.
Развожу полы и сбрасываю шелковое одеяние на пол.
– Что ты, на хрен, вытворяешь?
Как бы там ни было, Тарский не пытается отвернуться или сделать вид, что не замечает моей наготы. Смотрит… Еще как смотрит! Неторопливо и абсолютно откровенно, будто имея на то какое-то право, меня разглядывает. Медленно скатывает взгляд по груди, животу, бедрам, ногам. Возвращаясь, задерживается на треугольнике между ног. Потом обратно к бесстыдно восставшим соскам поднимается.
Такой волной жара меня окатывает, запоздало сокрушаюсь над своей безрассудностью.
– Ну, как? Пойдет? – невзирая на жгучее смущение, имею наглость покрутиться перед ним. – Мой лучший костюм.
– Немедленно оденься, Катерина.
Вместо этого шагаю к нему вплотную. Боюсь представить, что со мной произойдет, если прикоснется, но остановиться не могу. Его энергетика и без того с головой меня накрывает. Едва дыша, кладу ладони на плечи и приподнимаюсь на носочках, чтобы иметь возможность в глаза заглянуть.
– Представляешь, что будет, если папа войдет? – озвучиваю вопрос, который меня саму и пугает, и по какой-то дикой причине будоражит. – Тебя расстреляют? Свяжут, поколотят и бросят в подвал на съедение крысам? Прибьют гвоздями к креслу и заставят встать? – на нервах выдвигаю нелепейшие теории. – Ох, как же не хочется, чтобы ты преждевременно в ад отправился. Там, наверное, и сковородка еще не достаточно прогрета…
– Не волнуйся, Катерина. В ад я один не пойду. Тебя с собой заберу, – режет пространство пугающим хладнокровием. – Так что впредь думай головой, прежде чем что-то вытворять.
Сбрасывая мои руки, разворачивается и выходит.
– Черт…
Стремглав бросаюсь к кардигану и спешно прикрываю наготу.
3
Новый день ослепляет трезвостью ясного мышления. Долго лежу, не в силах заставить себя выползти из-под одеяла.
Таир…
Номер, который я выкинула перед ним на кухне… Это уже за гранью. Шутки шутками, но с обнаженкой хватила лишку.
Боже, как стыдно!
Воспоминания бьют по нервам едва ли не сильнее, чем предшествующие этому кадры с ужасающей перестрелкой.
Зачем я это сделала? Что на меня нашло? Господи, какая идиотка!!! Как же теперь в глаза ему смотреть?
Извиниться или корчить вид, что ничего не было? Что говорите? Гамлет предстал перед трудным выбором? Да нет же! Взгляните, будьте любезны, на меня! Ни ума, ни стыда, ни совести! Хотя нет, стыд и совесть, безусловно, в наличии. Иначе бы сейчас не грызла себя.
Прежде чем я нахожу в себе силы подняться с кровати, в комнату, словно шальной вихрь, врывается Карина.
– Все спишь, царевна! Еще бы!!!
– И тебе доброе утро.
– Вставай, давай, раз уж мне пришлось. Мама зовет к столу.
Обреченно вздыхаю и выползаю из-под одеяла. Не придавая особого