Песнь кобальта. Маргарита Дюжева
Благо не заметили ее следов, потому что крюк большой сделала и вышла с неожиданной стороны. Отчитывались перед главным: кто сколько загнал. Холодно, равнодушно. Словно не об убийстве невинных деревенских жителей говорили, а об охоте на зайцев.
Так плохо и страшно стало, на какой-то миг захотелось сдаться. Выйти к ним, чтобы закончить этот страшный день и оказаться за гранью, со своими родными. Только жажда жизни победила, поэтому Дэниэль еще сильнее прижалась к стволу, зажмурилась, и мысленно умоляла их уйти.
То ли просьбы ее подействовали, то ли тъерды решили, что их миссия выполнена, но они отступили. Сначала вернулись в деревню – прочесали еще раз каждый ее закуток, каждый подпол, каждый куст, а потом, сев на коней, отправились прочь от разоренных домов по широкой, хорошо накатанной дороге. И только один из них, самый старший, на мгновение замер, окинув пепелище странным взглядом, покачал головой и, тяжело вздохнув, отправился следом за остальными.
Дэниэль так и сидела на старом искореженном дубе, смотрела им вслед, глотая безмолвные слезы. Как же так? Неужели все это из-за Тамиллы? Из-за ее дара, что казался прекрасным, волшебным, изумительно красивым, как добрая сказка? Из-за синего мерцания не стало родителей, самой Тами, Лауссы, Мига. Раяты, доброй тетушки Оливии, угощающей сдобными румяными булочками, кузнеца Стеша. Из-за кобальта тъерды, не колеблясь ни мига, уничтожили всех, всю деревню!!!
Дэни не могла понять почему. Это же так красиво! Так безобидно! Почему дар сестры принес за собой черную смерть?
Весь вечер до самой темноты просидела она на дереве, безучастным потухшим взглядом глядя в сторону некогда процветающей деревеньки, теперь покрытой слоем пепла, обагренной кровью жителей. В душе было так пусто, что не хотелось ничего. Ни есть, ни пить, ни спать.
К ночи, однако, начало клонить в сон. Пару раз сонно дернувшись, и от того едва не свалившись с ветки, девочка осторожно спустилась на землю. В деревню идти ночью побоялась. Что, если души убиенных будут ходить по улицам и стенать о своей судьбе? Что, если обвинят ее в своей гибели? Спросят, почему она спаслась, а им пришлось уйти за грань из-за Тамиллы?
От этих страхов лес, казалось, наполнился чужими голосами. Шорохами, криками. Испуганная Дэни бросилась в укрытие – шалаш, построенный ею и другими ребятами в зарослях дикой малины. На коленях заползла вглубь, на старое, истрепанное одеяло, которое когда-то утащил из дома Мига, получив за то нагоняй от матери. Свернулась комочком, и попыталась уснуть.
***
К деревне Дэни не подходила три дня. Каждый раз, когда набиралась смелости и была готова выйти из леса, на нее накатывали сомнения. Вдруг засада? Вдруг кто-то из тъердов остался и поджидает тех, кто осмелится вернуться в мертвую деревню? И она останавливалась, снова отступала в тень деревьев, пряталась, наблюдала. Только время шло, а никаких признаков посторонних не появлялось. Дома давно догорели, лишь легкий дым вился над неостывшими останками деревни. По полю сновали птицы, раскапывая пепел в поисках