Несостоявшаяся Америка. Ирина Жеребина
женат, у него пять детей и три внучки. Почти все сидят на его шее, жена не работает. Сейчас сам он вынужден работать всего на полставки.
Внешность Алана описывать невозможно, потому что все внимание отвлекают на себя его уши, тонкие и прозрачные, величиной с хорошую ладонь, стоящие поперек головы. Через такие уши, как мне подумалось, хорошо наблюдать затмение солнца. Правда, они очень органичны, эти уши и являются той изюминкой, которая делает внешность неординарной.
Старшая дочь Алана сейчас находится в Санкт-Петербурге и пишет там докторскую диссертацию на тему «Влияние буддизма на русскую историю».
– Кто же это влиял на нас из буддистов? – недоуменно спросила я.
– Да Чингиз Хан, – ответил он, – в его войске было много калмыков, которые по своей сути буддисты.
Крыть мне было нечем.
В разговоре он спросил о моих планах на день. Я колебалась между «уехать на океан» или «вернуться домой».
– Поедем с нами в Тассахару, – предложил он. – Машина у нас бошльшая, места на всех хватит. Потом, ты ведь не все успела посмотреть, ты не была на водопаде.
На водопаде я не была и ничего о нем не знала.
– Ты не представляешь, как там здорово! – начал он рассказывать. – Если пойти вниз по ручью, примерно три километра от монастыря, то попадешь на очень красивый водопад, где можно лечь на воду, расслабиться и скатиться вниз, как в аквапарке. Падать всего метра три-четыре. Детям очень нравится!
– добавил он.
– Это было бы здорово посмотреть, – сказала я, – но у меня с собой нет денег, чтобы заплатить дневную плату.
– Какие проблемы, – возразил Алан, – я заплачу, у меня есть деньги!
Я быстро поддалась на уговоры, и мы опять поехали в монастырь.
Машина Алана имела вид 90-летней старушки в облезлом платье с заплатами, потерявшей все зубы и большую часть волос. Ее не красили лет двадцать. Нет, внутренняя обивка машины все же была покрашена белой краской, с виду напоминающей гуашь, ошметки которой изредка падали на голову. Но по горной дороге бежала она очень хорошо.
Легко заплатив за меня в офисе дневную таксу в двадцать долларов, Алан купил там же буханку хлеба.
– Это вам на обед, – сказал он детям.
На выходе я попросила адрес, по которому можно будет прислать одолженные деньги.
– Не дам я тебе адреса, – сказал он твердо. – Это тебе подарок. Гуляй и наслаждайся!
Я заменжевалась, вспомнив его многочисленных детей, неработающую жену, потрепанную машину.
– Не суетись, – сказал он. – Когда встретишь на своем пути кого-то, кому будут нужны эти деньги, передай им.
Я приняла подарок и условие, и пошла искать новых впечатлений на водопаде.
Тропа, перебегая с одной стороны ручья на другую, карабкаясь вверх и огибая скалы, вскоре привела меня к открытому солнечному месту.
Сцена, которая предстала передо мной, повергла меня в столбняк на добрые полчаса. Может быть то, что я там увидела, для