Неполное собрание сочинений. 1979—2024. Владислав Ларин
Россию как ты пишешь? Ты послушай свои произведения. Почитай их себе вслух. Или жену попроси. И сравнивай.
Россия, ты большая
И будь всегда большой,
Себе не разрешая
Мельчать ни в чём душой12.
***
Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье?
Была ли ты? есть? или нет?
Омут… стремнина… головокруженье…
Бездна… безумие… бред…13
***
Умом – Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить14.
***
Русь, опоясана полями
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна15…
Мучаешься? Нет? Значит, тебя уже ничего не может тронуть. А, ты мучаешься? Вот так-то. Выбрось за борт непосильный груз! И увидишь, как легко побежит дальше твой корабль. А пока ты больше похож на баржу, которую каждая волна грозит захлестнуть мутной волной неумелой критики…
Плывёт по Океану красная тетрадь. Или нет. Она медленной тонет, и пучеглазые рыбы с удивлением смотрят на незнакомого зверя. Дай бог, чтобы это никогда не вернулось. Без этого легче жить. Любить. Творить. Чёрт возьми. Опять? Чтобы не встретиться с неприятным человеком, достаточно перейти на другую сторону. А как быть со своими мыслями? Неужели это конец? В памяти всплывают стихи. Из утонувшей тетради. И новые… Уйти от этого нельзя.
И вновь берез очарованье
Стоит рябина вся в огне
Вновь, словно призрак ожидания
Горит свеча в твоем окне…
***
Нам надо на кого-нибудь молиться
Привыкли быть рабами у царей
И из-за этого не раз пришлось умыться
Багрово-красной кровушкой своей…
Вечер, которого не могло не быть
Все поднялись и пошли вниз танцевать. Эрик остался один в номере, помахав им напоследок рукой. Сейчас он тоже придёт, только выпьет немного.
Дверь захлопнулась и сразу стало совсем тихо. Дым от сигарет уходил на улицу через приоткрытую балконную дверь, а вместо него в комнату вливался густой морозный воздух, от которого проходило возбуждение и мысли становились лёгкие и ясные. Как хорошо отдыхать зимой в доме, со всех сторон окружённым лесом. Лес завален глубоким чистым снегом, который морозно хрустит под лыжами, а иногда шумно обваливается с ветвей от собственной тяжести.
В комнате тишина. Только снизу приглушённо доносится музыка. На столе остались стаканы, несколько конфет и тарелка с нарезанным лимоном. Эрик взял с пола начатую бутылку и плеснул в свой стакан примерно на два пальца бесцветной жидкости. Подумал немного, посмотрел на этикетку бутылки и поставил её обратно. Он поднялся
Евгений Евтушенко;
Максимилиан Волошин, Неопалимая купина, 1919;
Фёдор Тютчев, 1866;
Александр Блок, Русь, 24 сентября 1906;