Бабочка в стекле. Елена Левашова
кранов, приторные запахи. Вошла медсестра, чтобы сделать укол. Наташа погрузилась в болезненный, короткий сон. Её веки дрожали, из груди вырывались хрипы. Борис сидел неподвижно, боясь шевельнуться, чтобы не нарушить покоя. Ещё немного, хотя бы пару часов… С понедельника состояние Наташи, по словам доктора, должно было стабилизироваться, что позволило бы продолжить курс химиотерапии.
Почти полночь. Борис вышел на улицу покурить. Что будет дальше? Он физически ощущал, как ей больно, и ненавидел себя за то, что не может помочь. За что? Лучше бы это случилось с ним. Безжизненная ночь освещалась лишь огоньком его дымящейся сигареты. Борис устало завёл машину. Тишину разорвала сирена спешащей скорой помощи. Он включил музыку и поскорее уехал от этого острова смерти. Сна почему-то не было, от нечеловеческой усталости и перевозбуждения в теле началась дрожь.
Борис уснул под утро, абсолютно разбитый. Рассвет был какой-то чужой, ярко-красный, слишком ранний… Морские волны превращались в воздушную вязкую пену. Берег нежный, песок очень мелкий. Похоже, они в Египте. Он бежит в спортивном костюме за убегающей от него Натальей… Её розовое платье в пол развевается на ветру. Волосы распущенные, длинные и густые, как колосья. Натуся смеётся и дразнит его. Борис не может её догнать, прибавляет скорость, бежит ещё быстрее. Вот он касается её плеча, ещё чуть-чуть, и закружит жену в объятиях, его руки запутаются в волосах… Но Наташа отрывается и бежит вперед… Все время впереди него… Он проснулся, судорожно глотая душный воздух. Вышел на балкон, оставив дверь незапертой. Закурил. Время 7-00. Сон… Это просто сон…
‒ Борислав Михайлович, мне очень жаль, Наталья Алексеевна скончалась в 6-30 утра. Примите мои соболезнования, ‒ тишину нарушил звонок врача.
Из комнаты словно выкачали воздух. Борис чувствовал, как очерствела его душа. Только физическое тело, будто ватное, как ненужный мешок, жило и упорно не хотело умирать вместе с душой.
‒ Я могу приехать? ‒ прохрипел он.
‒ Да, конечно. Мы отвезли её на вскрытие, а после вы можете забрать тело.
Он находился в ступоре и не мог вести машину, сидел неподвижно, пока его не вывел из оцепенения звонок Анны:
‒ Боря, доброе утро. Ты не против, если я сегодня вместе с тобой навещу Наташу? ‒ спросила его Анюта, но ответа не последовало. ‒ Борь! Ты слышишь меня?
‒ Она умерла… Ань, умерла, понимаешь? ‒ Борис давно знал, что так будет и он произнесёт это страшное слово… И все равно оказался не готов…
‒ Господи, Боря, ты уже в больнице? Я сейчас приеду! ‒ она стала всхлипывать в трубку.
‒ Я дома… Приезжай, пожалуйста, за мной.
Растерянная, с глазами, опухшими от слез, Анна приехала через двадцать минут. Она застала Бориса в машине. Мужчина был почти не в себе, беспомощный, растерянный, с потухшими глазами.
‒ Боря, держись, ‒ она не могла сказать большего. Её сердце было опустошено потерей близкой подруги.
Они приехали в больницу, не проронив ни слова. Холодный кафель опустевшей палаты… Наташу уже увезли в морг.
‒ Аня, я справлюсь…