Мой дом – СССР. Геннадий Петрович Волков
кокарды фуражек и начищенные до зеркального блеска пуговицы новеньких кителей и целые ряды отличительных значков на груди. Старательно отутюженные брюки и начищенные кожаные ботинки прекрасно дополняли весь этот парадный строй. Командир роты, глядя на это великолепие, заулыбался, заняв своё место в строю – ведущим колонны. Поступила команда, и рота двинулась на исходную позицию.
Издали было видно, что вокруг трибуны собралось очень много зрителей. Среди них оказалось довольно большое количество немцев, причем среди них были даже прошедшие войну военные. Волнение немного нарастало. Вот пошла первая рота. Хорошо шли, чеканя шаг и под строевую песню. «Наша песня лучше, и поём мы лучше», – тут же подумал я, опытным слухом выискивая запевал. Наконец на том конце плаца всё стихло, и тут же наш командир роты скомандовал:
– Ро-та! С пес-ней ша-гом ма-арш! – чётко разделяя слова, громко, что есть мочи, выкрикнул капитан Поздняков.
Рота, как единый организм, точно, без ошибок начала движение, и запевалы сразу подхватили с большим удовольствием нашу ротную казацкую песню. Очень хотелось показать, что мы умеем и как мы умеем, да ещё при зрителях. Зря, что ли, тренировались. И поплыла, нет – поскакала казацкая песня, вернувшись из степей, с полевых сражений, через собравшихся зрителей, прямо в окрестности немецкого города под сопровождающий гул сотен армейских ботинок русских парней – трам-трам-трам-трам:
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.
Распевает верховой:
«Эй, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки…»
Казаки, казаки,
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Казаки, казаки,
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Как только мы приблизились к трибунам, командир роты, бодро шагающий впереди колонны, громко дал команду:
– Рота!
Рота тут же замолчала, перешла на строевой шаг и подошла к трибунам, чеканя каждое движение:
– Смирно! Равнение налево!
Мгновенно все, за исключением первой колонны, повернули головы к трибунам. Краем глаза я увидел, что рота хорошо держит строй, только широкие груди солдат то подымались, то опускались в такт движения. Так мы и прошли, уже под громкие аплодисменты зрителей, которые, не сдержав восхищения от увиденного, от слаженности строевого порядка роты, от красивой казацкой песни, начали громко хлопать в ладоши и выкрикивать разные приветствия, немного нарушая военный этикет. Я мельком увидел, как блестели глаза у нашего командира части полковника Бушкова: наш знаменитый на всю ГСВГ фронтовик улыбался, стоя на трибуне, и вытирал выступившие слёзы.
А сегодня, в этот осенний, немного пасмурный день, на слушании итогов проверки, замполит всё ещё говорил и говорил, обращаясь ко всем солдатам и офицерам части. Весь строй внимательно слушал уже изрядно поседевшего заместителя командира части, вытянувшись поротно вдоль плаца:
– Товарищи