Багровый – цвет мостовых. Орфей
с ветром, вздыбившим штору, в комнату вошел Мар. Из тканевой сумки, принесенной им, он извлек вату. Рене заметила также принесенную рюмку, и в ее взоре мелькнул вопрос.
– Ничего не поделаешь, – перехватив ее взгляд, изрек Мар. – Уверен, польская водка не хуже врачебных штучек справляется с инфекцией.
Девушка не издала ни звука; происходящее едва задевало ее сознание.
– Всего несколько царапин, – говорил хозяин, окуная кусочек ваты в рюмку. – Глубоких, правда, – Одной рукой подставив лампу поближе, дабы свет падал на гостью, мужчина продолжал: – Ты устроила ему знатную выволочку, увечья с ним надолго! – он склонился над путницей и приложил мокрую вату к ее шее. – Смел…
Рене вздернула голову и сквозь стиснутые зубы зашипела. Наморщенный лоб покрылся испариной. Вырвав ладонь из рук Франца, бедняжка впилась ногтями в обивку кресла.
Сильные боли не сопровождали ее долго. С мастерской аккуратностью Мар перебинтовал раны девушки за считанные минуты, время от времени пытаясь ее приободрить. Франц же в конец растерял все необходимые слова и безмолвно, но не безмучительно, наблюдал за ней.
– У тебя прекрасные духи! – искренне заявил хозяин, завязывая последний бинт на предплечье Рене. – Не будь в обиде, я лишь разнообразил палитру запаха. Что? Я читаю в твоих глазах недовольство. Неужели тебе не нравится? Брось, это восхитительно.
Мар выпрямился, взяв опустошенную рюмку; его теплая улыбка ясно виднелась во мраке.
– Готово.
Он вышел в коридор и очень скоро вернулся, не дав злобным мыслям пробраться в думы гостей. Мар принес две новые рюмки и протянул молодым людям.
– Прочь тревога, прочь тоска! Посмотрите на них. Вы заставляете приведений завидовать, но напрасно, у меня из бледных только вы. Вернитесь к жизни, напуганные воробьи.
Голова девушки приподнялась; Рене без раздумий приняла напиток хозяина кафе и поморщилась. Юноша последовал ее примеру.
– Коньяк? – кашлянул Франц.
Часы в коридоре пробили двенадцать ударов. Первые из них застали гостей покидающими скромную квартиру, а последние вознеслись над пустотой. Мар убедился, что в кафе без него ничего не произошло и решил проводить молодых людей до угла улицы Пуатвен. Они отблагодарили его за помощь и попрощались, однако зоркие глаза смотрели вслед уходящим, пока их фигуры не смешались с ночью.
– Не переживай, я провожу тебя до дома, – мягко сказал Франц.
Сие заявление оживило девушку.
– Нет-нет! – запротестовала она. – Только не это. Неужели мои поиски были напрасны? И этот побег… Ради возвращения?
– Хорошо, что ты предлагаешь? – недоумевающе спросил друг, заботливо придерживая ее плечо.
Рене помедлила с ответом. Она ясно осознавала неверность в направлении на Ла Файет. Заявить прямо о своих намерениях ей стоило огромного труда.
– Можно я пойду к тебе?
– Ко мне? – брови Франца подпрыгнули от удивления; осмыслив ее слова, он хмыкнул: – Точно желаешь посетить