Заразительный смех мертвеца. Екатерина Синякова
не захочешь.
Я скуп на чувства, на слова,
Душа моя давно мертва.
На мир с тоскою я взираю
И руку милой отпускаю…
«Работы свои я хранил в чулане, так как и сам боялся мрачности, заключавшейся в переливах масляных красок. Те, кому случалось застать меня за работой, говорили, что душа моя пуста и не могу я создать того, что имело бы место быть увиденным кем-либо, кроме старой ключницы, которая время от времени относила в чулан ненужные вещи, чтобы более не вспоминать о них.
Находясь в плену пугающих и извращенных мыслей, я продолжал создавать картины, которые стоило скрывать от чужих глаз, чтобы окружающие не решили, что я потерял рассудок. Я не мог с собой ничего поделать, тогда я еще не знал Лею…»
1759 год.
Голодная земля, словно всеядный хищник, поглощала тех, кто, всколыхнув ее спокойную поверхность, опрометчиво вызвал зыбь. Антон Колчаков запечатлел на холсте старое болото и теперь отдыхал в тени черной ольхи. Безобразные и кривые творения природы заставляли художника браться за кисть и самозабвенно писать картины: он считал прекрасным то, от чего другие невольно отводили взгляд.
Треск ломающихся под ногами веток и шорох насторожили Антона, он подался вперед и заметил темноглазую барышню; незнакомка, от которой его отделяло болото, тащила по земле большой мешок и тихо напевала колыбельную:
– Спи, мой ясный свет, страха больше нет…
Хрупкая барышня оступилась и, выпустив из рук тяжелую ношу, упала на четвереньки рядом с голодной землей; убрав с блестящего от пота лица выбившиеся из собранного на затылке пучка вьющиеся локоны, красавица улыбнулась художнику, развязала мешок, подняла его и перевернула, чтобы высыпать иссушенные части тела довольно крупного мужчины в болото.
Антон невольно вздрогнул: происходящее не укладывалось в его голове. Голодная земля медленно поглощала останки – незнакомка убаюкивала художника своей песней. С неба сорвался отрезвляющий дождь, он вывел Антона из оцепенения. Художник бросил на барышню переполненный негодованием взгляд.
– Что смотришь так? – с вызовом и насмешкой спросила незнакомка. – Скоро и ты последуешь моему примеру.
Барышня аккуратно свернула пустой мешок – он ей еще пригодится – и покинула свежую «могилу».
***
Март, 1759 год.
Собравшиеся в просторной и роскошно убранной зале дамы стали взволнованно переговариваться, завидев молодого художника, который скинул с себя темный плащ и передал его лакею.
На лице Антона застыла приятная улыбка, располагавшая к нему, однако в этот момент художник испытывал самые противоречивые чувства. Антон не любил шумные вечера и балы, в дом Саранских его привело любопытство: приезд богатого соседа всполошил помещиков и их дворовых. За имением Саранских долгое время приглядывал управляющий, он и сообщил соседям о возвращении господ. Иван Иванович и его молодая супруга намеревались пробыть в уезде до окончания весны.
Колчаков поднял бокал красного вина и, сделав глоток, поймал на себе взгляд изумрудно-зеленых глаз очаровательной незнакомки.