Избранное. Тройственный образ совершенства. Михаил Гершензон
в ней и она во всем; вера же не только погашала в человеке его страстную волю, но этим делала его также способным внедряться в естество; пред обезличенным духом мир раскрывался покорно: познавай и твори! Это было одно из величайших открытий человека – что духовное древо веры приносит осязательные плоды. Невидимый Бог оказывался подателем вещественных благ; отдавая ему свое личное своеволие, человек получал взамен чудесные дары самообладания и отвлечения. Эту связь вещей человек постиг не сознавая; не умел разглядеть в себе колес и приводных ремней, которыми вера перерабатывалась в обезличенность, а обезличенность – в познавательную и техническую умелость, но видел конечные звенья цепи – веру свою и земное благоустройство, – и правильно, хотя наивно, признал между ними причинную связь. Оттого и окрепло в нем сознание реальности Бога. А по мере того как складывалось общество и выступала на вид круговая зависимость его членов, вера становилась всеобщим и принудительным делом, взаимным поощрением всех к обезличению каждого.
71. – Так самое интимное в личности побуждало ее к обезличению; целостный образ совершенства изнутри разлагал личность, чтобы чрез ее дробление осуществляться вовне по частям. На протяжении тысячелетий религия оставалась главным воспитательным средством, учила человека смиряться пред сверхличной волей и тем готовила его для культуры. Преображенный верою, он мог познавать и творить. И настал срок, когда вскормленные ею наука и техника окрепли сами, укоренившись в обезличенном духе; тогда религия стала, казалось, более не нужна. Так мать невольно приближает разлуку, научая ребенка знаниям и умениям, которые увлекут его вдаль. Доныне воля к самообезличению била, как родник, из живого центра, из образа совершенства, теперь наука и техника, оторвавшись от веры, превращаются в аппараты механического обезличения и отвлечения. Этот перелом становится явным в Европе с половины XVI столетия. Могучее напряжение веры в период Средних веков разражается небывалой кипучестью естественных наук в XVI и соответственным расцветом техники с конца XVIII века. Отныне наука и техника самочинны; их уже не движет целостный дух в очарованном восхождении: они сами вырабатывают в личности энергию отвлечения и ею движутся движением самодовлеющим, не вверх к всецелому совершенству, а горизонтально – в пустую даль. Оттого так быстр и безудержен их бег на протяжении двух последних столетий. Но спешат они в силе и славе по давно проторенным путям, и все новое в них – разработка древних открытий. Они были гениальны в младенчестве – теперь они только искусны.
72. – Знание и техника с самого начала устремились по двум путям; один имел целью прямое преображение человека, другой – преображение внешней природы, осуществимое только силами преображенного человека. Таким образом, на обоих путях человеку было предопределено обезличение, там как самоцель, здесь как средство. Человек подлежал той же обработке, какой он сам подвергает природные