В пульсации мифа. Татьяна Азарина
каждого стремилась вознаградить за лишения безоговорочной, пламенной своей любовью. Детское сердце в такие моменты становилось огромным, как мир, – именно так я чувствовала…
Мама вспоминала за шитьём своим ежедневным обо всём и обо всех, с кем по жизни завязывались узелки её истории. И уже бесконечность… в прошлое открывалась мне. Всё это для меня было невыразимо дорого – я же любила их всех. И в таких случаях даже от игры на улице добровольно отказывалась. Была загадка в этом исповедальном потоке сознания – швейное колесо, стежок за стежком, раскручивало «стёжки-дорожки», свои и чужие. Для меня.
– День был солнечный, тёплый. Все, взрослые и дети, были на огородах. Спешили, пока стоит хорошая погода, с посадкой картофеля. И вдруг в тишине на дороге послышался детский крик: «Мама!». Голос звучал издали. Многие стали с тревогой всматриваться: чей ребёнок кричит? Что случилось?! «Да это же наша Алла!» – узнали мы и испугались. Ей, трёхлетней, полагалось быть дома в ожидании нашего прихода. Мы все замолчали, прислушались… Ребёнок кричал исступлённо, до срыва голоса:
– Мама! Мама! Война – кончилась!!!
Так – бессчётное количество раз: «Война – кончилась», – пока не подбежала к нам, босая, запылённая… Задыхалась уже совсем от бега, но и от радости – тоже! Личико – сияло.
И тут всё поле взорвалось ликованием: «Кончилась!!! Война – кончилась!» – подхватили все на огородах. «ПОБЕДА!!! УРА!!!». Ликующий смех и взрыв счастья безмерного – до небес. И наша вестница, рождённая третьего июля сорок первого, смеялась громче всех: ей был абсолютно ясен, пронзительно доступен смысл этих слов.
– Аллочка и читать научилась очень рано, к пяти годам, а ведь никто её не учил чтению. Не до неё было. Первое же слово, которое она прочитала, поразило нас. Валя сидела за столом и листала книжку библиотечную, Алла крутилась возле неё. Когда Валя книгу закрыла, Алла притихла, уставившись на обложку, замерла, и вдруг в тишине мы услышали:
– Го-гóль.
– Что? Что ты сказала? – подскочила Валя от изумления.
– Гогóль, – уже отчётливо, на одном дыхании, акцентируя на втором слоге фамилии, с достоинством повторила наша Аллочка. Мы с Валей зашлись в хохоте от такого ударения! Не веря, что она сама прочитала фамилию писателя, стали просить её читать другие слова в книге, и она с тем же успехом показала своё умение.
– Да когда же ты научилась? – спрашивали мы её хором.
– Да сегодня и научилась, – отвечала она.
Это страшное слово «голод»
Украденную бабушкой утку в войну тётя Алла помнит – этот эпизод в её памяти существует, как вживлённый чип: настолько часто она вспоминала о нём. Собрались люди возле их двора, готовые от своего негодования к самой дикой расправе с воровкой. Нашли косточки и перья на свалке, завёрнутые для маскировки в лоскут от детского старого платьица, – улика помогла определить, кто украл утку. Однако бабушка отчаянно всё отрицала. И вот спустя некоторое время к играющей