Другой взгляд на Сталина. Людо Мартенс
что было в его силах, чтобы гарантировать проведение великой коллективизационной революции в оптимальных условиях и с наименьшими потерями. Но это не могло устранить глубокий антагонизм в самых жестоких его проявлениях, после того как деревня получила поддержку государства.
Партийный аппарат в деревне
Чтобы понять линию большевистской партии во время коллективизации, необходимо иметь в виду, что к 1930 году партийный и государственный аппарат в селе еще был крайне слаб – вопреки образу «ужасной тоталитарной машины», создаваемому антикоммунистами. Слабость коммунистического аппарата была одним из условий, позволивших кулакам бросить свои силы на жестокую борьбу с новым обществом.
На 1 января 1930 года среди сельского населения в 120 миллионов человек насчитывалось 339 тысяч коммунистов! 28 коммунистов на крестьянское население в 10 тысяч человек{181}. Партийные ячейки существовали только в 23 458 из 70 849 деревень, и, как указывал Хатаевич, партийный секретарь Средне-Волжской области, некоторые деревенские Советы были «открытой агентурой кулаков»{182}. Старые кулаки и старые служащие царского режима, лучше понимавшие ход жизни общества, любыми способами стремились проникнуть в партию. Ядро партии составляли молодые крестьяне, воевавшие в Красной армии во время Гражданской войны. Этот политический опыт определял их ход мыслей и способ действия. Они привыкли командовать и едва ли что-то знали о значении политического образования и мобилизации сил.
«Сельские административные структуры выглядели тягостно, управление – беспорядочным, а разграничение ответственностей и обязанностей – неясным и плохо определенным. Следовательно, проведение политики на селе часто сводилось к давно привычной инерции, или, как в дни Гражданской войны, к кампанейщине»{183}.
Это был тот самый аппарат, который часто саботировал или искажал инструкции Центрального комитета, но с которым и пришлось вести борьбу против кулаков и старого общественного строя. Каганович указывал, что, «если формулировать четко и прямо, то, в сущности, мы были вынуждены создавать партийные организации на деревне, способные управлять великим движением коллективизации»{184}.
Чрезвычайные организационные меры
Столкнувшись с партизанщиной, с анархистской волной насилия при коллективизации, партийное руководство сначала попыталось взять происходящее под жесткий контроль. Сознавая слабость и ненадежность партийного аппарата в деревне, Центральный комитет принял несколько чрезвычайных организационных мер.
Сначала на центральном уровне.
В середине февраля 1930 года три члена Центрального комитета – Орджоникидзе, Каганович и Яковлев – были посланы по сельским местностям для проведения расследований.
Затем под руководством Центрального комитета были созваны три важных общесоюзных совещания для обмена опытом. 11 февраля состоялось совещание, посвященное
Viola, op. cit., p. 29.
Davies, op. cit., p. 226.
Viola, op. cit., p. 29.
Davies, op. cit., pp. 225–226.