Миссия «Грызли». Анатолий Алексеевич Шинкин
снайперы-оружейники, крупнотелый крыс Катрен и субтильный крысеныш Стинг, выбивали сто из ста в положении лежа, сидя, стоя, в кромешной темноте, при свете дня и в сумеречном, плывущем мареве вечерних и утренних зорь; но пока не могли определиться, кто стреляет лучше из ПТУРа в положениях «из-за угла» и «на бегу».
Трудность заключалась в том, что в лапах большого Катрена противотанковая ракета выглядела игрушкой, и он мог просто жонглировать оружием на бегу; зато миниатюрного Стинга, выглядывающего из-за угла, враг не мог разглядеть и, соответственно, поразить.
Соперничество не мешало сотрудничать в выполнении профессиональных, но «левых» заказов, что кратно увеличило количество желающих поквитаться с меткими стрелками и привело к необходимости временно «залечь на дно», пусть «дно» и будет располагаться в бесконечно высоком космосе.
– Зарплата в валюте, льготы разные. Армия, братан, – убеждал друга Стинг. – Пайковые, сорок баксов в день.
– Это сколько же тогда в неделю? – ошарашенно басил не склонный к наукам Катрен.
– Ну, перемножь семь на сорок, – не упустил возможности подшутить Стинг.
– Сорокью семь, – напряг мозги и тут же сдался Катрен. – Сам свои заморочки распутывай, я лучше наган лишний раз почищу.
– Почти триста зеленых. In The Army Now (Англ.) Ты теперь в армии, френд, – Смешливый малыш Стинг в прыжке хлопнул большого Катрена по плечу. Оба дружно заржали.
Миссия «Грызли» подвернулась друзьям очень и очень кстати.
Механик-«золотые лапы» Свазилыч, успешно отучившийся в родной Крысотеевке на тракториста-машиниста широкого профиля, волей случая – помог отремонтировать приземлившийся на вынужденную в кукурузное поле гравилет – расширил профиль до лучшего механика военно-космических сил.
Из рассказа Свазилыча.
– К семнадцати я ловко управлялся с любой сельхозтехникой и должен был повторить путь всех деревенских парней. Судьба известная и незавидная. К семнадцати становишься трактористом-машинистом широкого профиля, к восемнадцати вырастаешь до мастера-комбайнера и женишься. Дальше просто: вспашка посевная, уборка – сорок раз, и тихая смерть, если раньше не спился и не повесился от скуки. Быстрые похороны и пьяные поминки. Ни счастья, ни радости в жизни. Самки в городе, а мне уже невтерпеж: жениться-то мне не случилось. Прихожу к бате: «В хуторе три самки, у всех по четыре любовника, и на пятого меня они по времени не успевают. Поумерь пыл, батя, и дай дорогу молодым.» Батя возбудился мгновенно. Дал подзатыльник, пинками загнал в кабину комбайна и побежал метить территорию. По жизни меня успокаивает только напряженная работа. Поехал косить кукурузу. Спасибо бате: отправил в нужное время, в правильное место, на которое и свалился голубенький гравилет с пьяным академиком на борту. – Свазилыч вздохнул ностальгически. – С благодарностью вспоминает родителей только поротое дитя.
Свазилыч даже по прошествии