Миссия «Грызли». Анатолий Алексеевич Шинкин
лапы, сидел грызун и что-нибудь или кого-нибудь грыз.
Денс выключил тренажер и вернулся в пилотское кресло. Мышцы приятно ныли, но мысли, кажется, упорядочились.
– По уши в дерьме, а выкарабкиваться не спешим, благо ТВ утверждает, что это не дерьмо, а чистейший шоколад, а запах – крысиный дух. Только улыбнуться грустно, – мельком отметил на экране белую точку. – И с тобой разберемся, дай срок, и с комиссаршей: показала-таки клыки. В четыре щелчка зубов перетащила команду в стан голубков. Нестандартный ход, – оценил Денс, поморщился и добавил. – Сука.
Собрав волю в кулак, объявил общий сбор.
Глава 6 Метаморфоза
Хотелось мерзавцем и циником,
а геном толкает в дураки
Филателист, гомосексуалист, фрилансер,
сифилитик – одно не мешает другому,
а также третьему и четвертому
Замок межотсечного люка мягко щелкнул, и один за другим, опасливо оглядываясь, в центральный пост прошли остальные члены экипажа. Грета блудливо рассматривала потолок, прятала от командира хитрющий взгляд и создавала вид полной непричастности и совершенной невинности и невиновности. Денс невольно возбудился: «Девица не целованная,» – тело самца отозвалось на несоответствие зрелых форм и глупенькой полу детской мордашки. «Хорошо прикидывается комиссарша-сука, – силой воли и грубым словом подавил возникшее желание. – Акткрыска, мать ее, Комиссаржевская».
Громадный, в полтора крысиных размера, оружейник Катрен вел наводчика Стинга за собачий поводок, привязанный к черному ошейнику с блестящими заклепками. На обоих черные кожаные трусы и мятые, «а ля американский коп», картузы. Денс напрягся, сделал глотательное движение и с трудом запихнул обратно в желудок рвотную судорогу.
Следом тяжело топотел Свазилыч-Свази, следом крался на цыпочках штурман-айтишник Блейд. Денс негодующе отвернулся.
Не терявший хладнокровия в смертельных космических битвах бесстрашный крыс Денс чувствовал себя побитой собакой. С тоской осматривал некогда неудержимых в стремлении к победе в схватках с инопланетными кораблями бойцов, а теперь извращенцев, с восторгом надевших белые пачки и колготки и пляшущих на манер маленьких лебедей. «O tempora! O mores! (Лат.) – О времена! О нравы!» – вновь сбился на латынь измученный переживаниями мозг.
Стараясь казаться спокойным, уселся на штурманский столик, закинул лапу на лапу. Охлопав карманы комбеза, достал сигарету. Сломав несколько спичек, прикурил.
– Ну что, господа бывшие братья, доигрались? Устроили кавардак на отдельно взятом корабле. Свазилыч, давай, представь команду новообращенных придурков… или, кто вы теперь? Вроде бы уже не самцы? Умники-разумники? Не забыть бы уточнить терминологию в Википедии.
– Бог создал нас несовершенными, а мы исправляем и улучшаем…, – затараторила Грета.
– Бог, наблюдая