Октябрь. Память и создание большевистской революции. Фредерик Корни
[Савельев 1929:118]. Их аргументы о том, что население России в целом еще не готово к революции, что поддержка большевистской партии со стороны рабочих других стран слаба и ограничена, и о том, что рабочие и солдаты Петрограда отнюдь не рвутся в бой и могут легко отвернуться от большевиков в случае революционной войны – все это было неявной критикой организационной слаженности растущей партии. Они настаивали на том, что партия должна не только разъяснить свою программу широким массам, но и разоблачить политику меньшевиков и эсеров, чтобы четче обозначить партийную идентичность и повысить преданность населения в целом[67]. Самые ярые защитники Ленина, среди которых был и Троцкий, руководствовались, очевидно, теми же соображениями, когда призывали отложить любое официальное установление революционной власти до его одобрения II съездом Советов в конце октября.
Как показала затяжная полемика с Зиновьевым и Каменевым в дни, предшествовавшие восстанию, Ленин прекрасно осознавал необходимость победы в борьбе за представительство как внутри собственной партии, так и на более широкой арене. В статье «Письмо к товарищам», опубликованной в газете «Рабочий путь» в номере от 19 октября, он писал: «революционная партия терпеть колебаний по столь серьезному вопросу не вправе, так как известную смуту эта парочка товарищей, растерявших свои принципы, внести может, то необходимо разобрать их доводы, вскрыть их колебания, показать, насколько они позорны» [Ленин 1967–1975, 34: 399]. Свое неприятие этих тенденций, повлекшее за собой временный выход из Центрального комитета, Зиновьев впоследствии оправдывал «раскаленной атмосферой, в которой мы живем и действуем»[68]. Неверность социалистическим идеалам содействовала только буржуазным или мелкобуржуазным целям, и ярость Ленина была, несомненно, смесью идеологического и тактического негодования по отношению к тем, кого он называл «штрейкбрехерами»[69]. «Новая жизнь» объявила эти разногласия доказательством беспорядка, заносчивости и лживости большевистских лидеров[70]. Пресса обильно цитировала публичное осуждение Лениным своих же товарищей на страницах «Рабочего пути». «В чьих же руках Центральный комитет большевиков?» – язвительно вопрошала «Рабочая газета». Каменев и Зиновьев, продолжала статья, выступили против планируемого восстания, поскольку считали, что «при данном соотношении общественных сил» оно было бы «недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом». «И что сказать о партии, – говорилось в заключение, – во главе которой стоят бесстыднейшие авантюристы или обезумевшие фанатики, против которых должен протестовать даже Зиновьев, Зиновьев “Нечестный”? И неужели в руках этих людей судьбы многих тысяч солдат и рабочих?»[71] Обман партии стал еще более очевидным, когда ее лидеры начали публично уклоняться от ответов на вопросы о планах восстания или прямо отрицать его[72].
Страхи людей перед партией
Для ознакомления с точкой зрения Зиновьева и Каменева см. «Заявление Г. Зиновьева и Ю. Каменева 24 (11) октября» в [Ленин 1926–1930,21:494–498]. Более подробный анализ их взглядов см. в [Daniels 1960: особенно 60–63]. Помимо Зиновьева и Каменева, вступивших в публичную полемику, многие горячие сторонники Ленина в частном порядке также высказывали подобные опасения (см. [Daniels 1967: 101–102] и [Рабинович 1989: 230–232]).
Зиновьев Г. Письмо к товарищам // Правда. 1917. № 183 (114). 8 ноября.
В 1920-е годы подобные высказывания будут использоваться против него и других лидеров. Дополнительным доказательством служили частые осуждения местных комитетов «предательства» Зиновьева и Каменева по отношению к Ленину и Октябрьской революции, которые появлялись в рубрике «Партийная жизнь» газеты «Правда» (см. № 199 (130) от 25 ноября 1917 года).
См. в статье «Письмо к членам партии большевиков» [Ленин 1967–1975, 34: 419–422].
См. выпуски «Новой жизни» от 17 и 18 октября 1917 года, а также ответ Ленина в газете «Рабочий путь» от 19, 20 и 21 октября 1917 года.
Рабочая газета. 1917. 19 окт.
См. «День» от 15 октября 1917 года и «Рабочую газету» от 19 октября 1917 года. И действительно, критики опирались на опубликованные большевиками опровержения «тревожных слухов» о большевистском «выступлении» (см. газету «Социал-демократ» от 18 октября 1917 года; это же опровержение было затем перенесено на первую полосу «Социал-демократа» от 20 октября 1917 года). В одной из статей разговоры о том, что большевики назначили день восстания, были названы «детским лепетом». «Мы не готовим восстание, а