Болевой порог. Олег Механик
опускаюсь будто в лужу на низкое продавленное сидение. Стартер, потупив пару секунд, соизволяет запустить двигатель, который гремит будто набитое гвоздями ведро. Ну спасибо хоть на том, что завёлся.
Вот же чёрт, ну почему уже с утра всё идёт через задницу! Я луплю по мягкой оплётке руля. Ну разве успешный человек шлёпается на землю, едва выйдя из подъезда? Конечно же нет. Успешный человек ходит по ковровым дорожкам и не носит пластмассовые говнодавы.
Машина плывёт, чавкая низким бампером по каше из снега и соли. Бурые волны с шумом раздаются в стороны, грязные брызги летят на лобовое стекло. Дорога напоминает мне сточный канал, который бурным потоком несёт на себе мою незадавшуюся жизнь. Где-то за поворотом ждёт воронка, канализационный колодец, которым всё должно закончиться. Вспышки мигающих фар больно лупят по затылку, заставляют неприязненно скомкать лицо.
«Что невтерпёж? Куда ты спешишь, долбаный придурок? Не видишь, какой поток? Езжай как все и не выёживайся!» – бормочу я себе в нос, в то время, как руки нервно выкручивают баранку вправо. Машина, рискуя нахлебаться серой желейной массы, съезжает на крайнюю полосу. Спешащий тип на «БМВ» обходит меня слева, обдавая тяжёлой грязевой волной. За ним летит ещё один и ещё. Селевые потоки с шумом обрушиваются на кузов, заставляя его дрожать.
«Что ж вы творите, скоты?!» – Хочется надавить на газ, обойти всю эту наглую вереницу справа, вклиниться перед тем, самым первым, и демонстративно тащиться на скорости двадцать километров в час, заставляя ползти за собой всех этих баранов. Но всё что я могу сделать это злобно перегазовывая, тащиться по забитому автобусами правому ряду. Я вынужден глотать льющуюся сверху грязь, не потому что правильный, не из-за привитых мне высоких манер. Всё гораздо проще. Меня останавливает страх. Любой из них – тех, кто меня провоцирует, может догнать подрезать, вытащить из машины, избить, или просто унизить на глазах десятков человек, под прицелами бесчисленных объективов авторегистраторов и камер.
«Ты что, не можешь дать отпор, постоять за себя? Ты трус?!» – глаза отражающиеся в трапеции зеркала заднего вида, презрительно щурятся.
«Да! Да, чёрт побери! Я трус! Меня пугает всё, что связано с насилием и унижением. Но больше всего я боюсь не этого! Самый мой большой страх связан с тем, что об этом могут узнать все. Всё что мне приходится делать в этой жизни, это с усилием выдавливать из себя капли смелости, пытаться играть роль уверенного в себе человека».
«Ты уже признаёшься в этом открыто? Ты смирился? Смирился со своей слабостью?!» – глаза в зеркале испускают блики сочувствия.
«А что мне остаётся делать? Врать другим я ещё могу, но себе…устал. Я устал врать глядя в эти глаза, устал произносить глупые мантры: «Я сильный! Я смогу! Мне всё подвластно!». Они не работают.
«Значит ты сдался? – из набухших глаз вот-вот брызнут слёзы. – Тогда зачем всё это? Зачем эти семинары, тренинги? Какого чёрта, ты читаешь эти книги. И сегодня ты снова идёшь туда. Зачем, если надежды уже не осталось?».
«Нет,