Этюды об Эйзенштейне и Пушкине. Н. И. Клейман
из стихотворения Державина «Бог», вынесенная в эпиграф, могла бы показаться нашим ассоциативным домыслом. В архиве режиссера сохранилась на отдельном листочке заметка к исследованию «Пафос» с этой цитатой, записанной 7 февраля 1944 года явно по памяти и ошибочно приписанной Ломоносову. Вероятно, Э. помнил стих со времен уроков русской литературы в Рижском реальном училище. Не исключено, впрочем, что он помнил его и как название вышедшей на экраны в конце 1915 года мелодрамы Евгения Бауэра «Я – царь, я – раб, я – червь, я – бог», имевшей и другое название: «Приключение горничной». Там герой, женившийся на горничной и обнаруживший ее измену с другом, находит в себе силы возвыситься до прощения их. Казус с названием такого сюжета свидетельствует, что философски-афористичный стих Державина вошел в общественное сознание и даже в кинематографическую образность России.
27
Некоторые исследователи убеждены, что кино в силу своей фотографической природы способно отображать мир только в утвердительной форме. Думается, что «Броненосец „Потёмкин“» (да и не только этот фильм) опровергает данный тезис.
28
Э. не мог назвать в книге «Монтаж» имя Христиана Георгиевича Раковского (18731941), видного советского государственного деятеля и дипломата, арестованного по сфабрикованному делу «правотроцкистского блока» в январе 1937 года. В наброске статьи о формах киносценария (1928) Э. прямо ссылался на источник эпизода на юте броненосца: «Одна из „сильных“ сцен „Потёмкина“ – когда матросы под брезентом [ждут расстрела] – есть кинооформление строчки из воспоминаний тов. Кирилла: „В воздухе повисла мертвая тишина“» (1923-2-784, л. 1). На лекции от 16 ноября 1934 года во ВГИКе (1923-2-611, л. 14–15) Э., давая студентам задание проанализировать мизансцены «Потёмкина», называл автора этих воспоминаний уже не по его партийной кличке: «[Необходимо] перечертить в таком же масштабе схему из воспоминаний Раковского о том, как эта сцена на юте исторически происходила. Это [книга] – „Моряки и революция“, изданная в 1926 году. И интересно посмотреть, как я от этого отступил». Вероятно, Э. познакомился с воспоминаниями Раковского до их публикации благодаря Нине Фердинандовне Агаджановой-Шутко, участницы работы над сценарием «1905 год», из которого вырос «Броненосец „Потёмкин“». Болгарин Христиан Раковский, убежденный марксист, принимал активное участие в российском и европейском революционном движении. В 1903–1907 годах Раковский находился в Румынии. В 1905, после того как мятежный броненосец приплыл в румынский порт Констанца, он всячески помогал потёмкинцам, препятствовал их выдаче царским властям, написал по рассказам моряков статью о восстании на корабле для французской газеты «Юманите». После революции 1917 года судьба вознесла его на самый верх партийной советской иерархии: он стал членом ЦК ВКП(б), Председателем Совнаркома Украины. В 1927-м Раковский как деятель «левой оппозиции», близкий к Л. Д. Троцкому, был исключен из ЦК, снят со всех постов, уже в 1929 имя его как троцкиста перестало упоминаться в широкой прессе. Тем не менее Э. хотя бы косвенно напоминал о нем и его свидетельстве.
29
Цит. по: Монтаж. С. 268–269. Э. писал об этом также в ст. «О форме сценария» (1929). ИП. Т. 2. С. 297–299.
30
Так в машинописи монтажного сценария передано имя жестокого старшего офицера Ипполита Ивановича Гиляровского, пытавшегося подавить восстание на корабле и застрелившего ун�