Третья планета от солнца. Валерий Аркадьевич Кормилицын
бородёнкой. – Братка-а, – подпрыгивал он, размахивая над головой рукой. – Как отпустят, враз домой. Вся родня с утра собралась тебя ожидаючи.
– Вот уж погудите, – гыгыкнул идущий рядом с Гудимом усатый ратник.
– Богачества, богачества-а-а много поимел? – прыгая, не унимался жидкобородый.
– Баб он много поимел, им всё богачество и раздарил, – получил локтем по рёбрам весёлый ратник, что шёл рядом с Гудимом.
– Тебе сапоги справные везу, а маменьке с папенькой гостинцы всякие, – ответно заорал дружинник брату, но тут воинство остановилось – дорогу ратникам и князю перегородил гурт блеющих овец, которых, под смех киевлян, хрен знает куда, бодро размахивая кнутом, гнал бестолковый лысый старикашка в лаптях, драных портах, но зато на сытом справном гнедом коньке.
«Куяба, – отчего-то вздохнул Святослав. – Как не было порядка, так и нет».
В теремном дворе князя с воеводами, старшими гридями и частью дружины – вся не поместилась, встречали мать, жена Предслава с детьми и Малуша с сыном Владимиром.
Перецеловавшись с ними и подняв над головой младшего сына, Святослав молвил:
– На днях на конь тебя, согласно традиции, сажать буду, – поставил на землю довольного княжича. – Чувствую, ждали меня, – сглотнул слюну, обозрев готовых к употреблению, источающих аппетитный аромат, кабанчиков. – Сейчас в баньке попаримся, и за стопочку медовухи, – под крики «ура», – сообщил дружинникам дальнейшее времяпрепровождение.
Его мать обходила их ряды, поднося христианам просфоры, и чуть не плевалась на язычников с оселедцами на лысых головах.
Бывший холоп Тишка, погладив ластящегося к нему пса Тихона, хмуря лоб, подошёл к жующему пирожок дворовому холопу с метлой в руке.
– Совсем мышей не ловишь, лентяй, – смачно обругал уборщика теремного двора. – Твоя судьба – всю жизнь мести двор перед отхожим местом, коли пропущенный через лошадь овёс убирать не могёшь.
– Ну, хоть не само отхожее место прибирать, как ты когда-то, – нахамил славному вою наглый холоп, и сплюнул остатки пирожка под ноги Тишке – человеку, не псу. – Отрок тридцатилетний, – добавил словесной гадости в душевную бочку с мёдом.
– Ах ты хрен с бугра, – взъярился Тишка, но его окликнул сотник Возгарь, под смех холопа, послав прислуживать князю в бане.
– Домой после пира пойдём, друже Ведмедь, – хлопнул по плечу приятеля Богучар. – А сейчас айда мёд пить и кабанчика кушать. Отроки, чего загрустили? В гридницу ступайте.
– Мы, дядечка, уже не отроки, а самые, что ни на есть, гриди. Я, пока сюда добирались, отца своего с толстяком-брательником Жданом на улице узрел. Орали чего-то о злате-серебре и руками вельми над головами махали.
– Ну, так, ясен навар, первыми разнюхали, что войско возвращается. Умываться пойдём, да за стол, – рассмеялись, увидев, как девки княгини Ольги, что вышли на крыльцо поглазеть на гридей, с воплями кинулись в терем, когда во двор степенно и важно прошествовали верблюды с поклажей на горбах. – Весь день