Ким Филби. Неизвестная история супершпиона КГБ. Откровения близкого друга и коллеги по МИ-6. Тим Милн
футболу и крикету, а также музыка. Именно с Кимом я увидел свой первый профессиональный футбольный матч – «Челси» против «Клэптон-Ориент» на «Стэмфорд-Бридж». Вообще, Филби болел за «Арсенал», а я – за «Челси». Что касается крикета, то здесь мы оба были поклонниками «Саррея». Естественно, у каждого были свои идолы – моим был Уолли Хэммонд из Глостершира, обладатель уникальной подачи, которого я впервые увидел в 1924 году; но для Кима, который в своих предпочтениях всегда слыл непредсказуемым индивидуалистом, это был игрок «Саррея» Эндрю Сэндмен, крепкий и надежный бэтсмен, хотя едва ли очаровательный человек. И наоборот, Ким испытывал настоящую страсть к Таллуле Бэнкхед[10], с которой могло разве что сравниться мое безумное увлечение Джанет Гейнор[11].
На мои музыкальные познания в Вестминстере (сам я никогда не играл ни на каких инструментах) в значительной степени повлияли Ким и еще один мой друг, Джок Энглхарт. Их вкусы были почти диаметрально противоположными. Джок был превосходным музыкантом с таким абсолютным слухом, что, если хоровая партия транспонировалась на полутон, чтобы облегчить исполнение для первых теноров или вторых басов, он находил для себя весьма трудным переключиться от оригинальной тональности. У Джока было два музыкальных бога: Бах и Делиус. Киму не нравился ни один из них. Бах, по его словам, не развивался; его ранние произведения нельзя отличить от более поздних. Но именно благодаря музыкальной коллекции Кима я познакомился с большинством классических симфоний, концертов, сонат и произведений камерной музыки. Правда, там было крайне мало опер, образцов хорового пения или вокальных партий. В свой последний год обучения он приобрел один из лучших на то время граммофонов, с огромным рупором. Потом он покупал, а чаще брал на пробу с правом последующего возврата пластинки в музыкальных магазинах на Черинг-Кросс-Роуд. Его любимым произведением в то время была симфония Сезара Франка, а любимым композитором – Бетховен.
Ранее я упоминал о том, что Ким не был гомосексуалистом. Я с удивлением прочитал, что после окончания школы Филби якобы утверждал, будто в Вестминстере «занимался содомией и подвергался содомии». С трудом верится, что такие инциденты вообще имели место или, более того, что он когда-либо мог рассказывать о них. Ким держался чересчур уединенно – так, что никто даже не видел, как он ходит в туалет, двери которого должны были оставаться открытыми; вообще, для многих оставалось загадкой, как он отправляет свои физические потребности. Он никогда не хвастался своими сексуальными успехами, ни в чем не признавался и не фантазировал. Даже впоследствии он редко касался своих обычных гетеросексуальных отношений. И при этом я даже представить себе не могу, кто в этом случае выступал в качестве его партнерши по таким отношениям. В Вестминстере было много примеров романтичной дружбы, но Ким, казалось, был равнодушен ко всем подобным развлечениям. Кроме того, мы наслаждались своим уединением в колледже. В спальне