.
Господь во сне ответил, что услышал мою молитву и пошлёт помощь через своего человека… Я сразу поняла, что это вы, и послала мужа… Я поняла это по той радости, которую испытало моё сердце, когда увидела дымок рядом с заброшенным домом!
Удары стали частыми, мне стало казаться, что вот-вот – и дверь не выдержит.
– Как её зовут? – спросил Пётр.
– Мария, – хором ответили мать и отец, – но…
– Выпустите её, – властно сказал Пётр.
Отец приблизился к двери и с большим усилием отодвинул засов. Дверь от следующего удара распахнулась, мужик еле успел увернуться и прижаться к стене.
В дверном проёме стояла поразительной красоты девушка в приличном полисном, но откровенно-смелом костюме. Ухоженная причёска растрепалась, некоторые пряди светло-русых волос упали на лицо.
– Твари… – вдруг мужским низким голосом сказала она. – Мерзопакостные уроды. Подлые быдла деревенские. Хвосты собачьи.
Она стояла на пороге комнаты и всё извергала и извергала ругательства, причём такие изощрённые, что я чувствовал, как кровь приливает к лицу. Потом девушка вдруг замолчала, подошла к зеркалу, ловким движением поправила причёску и костюм. Мужчина и женщина стояли возле стены, вжавшись друг в друга, женщина всхлипывала. Девушка обернулась, посмотрела на нас злыми блестящими глазами и рассмеялась звонким смехом… девичьим. Потом смех резко оборвался. Она большими шагами подошла к Петру, непрерывно глядя ему в глаза, и толкнула к стене, затем мягко обхватила руками его шею, обвила ногой и прижалась щекой к его щеке. Я дёрнулся, чтобы отогнать её, но она резко повернулась ко мне и плюнула в лицо. Я, подавляя рвотные позывы, в шоке утёрся рукавом. Но Пётр невозмутимо стоял, спокойно опустив руки, и не сводил глаз с её лица.
– Я знаю тебя, – сказало это существо, которое я не рискнул бы теперь назвать девушкой. – Мне постоянно угрожали тобой, и я привык. Я перестал бояться.
Она стала самозабвенно тереться своей щекой о его щёку с каким-то остервенелым удовольствием: глаза её закатывались и затуманивались влагой. Пётр внимательно смотрел на неё в упор и молчал. Я же перепугался и сильно растерялся, но мне ничего не оставалось, как следовать его примеру.
– Собственно, кто ты такой? – продолжало существо, приблизив губы к уху Петра. – Кем ты себя возомнил? Воином? Благодетелем? Избавителем? Может быть, даже самим спасителем? Ты считаешь себя милосердным? Но ведь лжива-то милость твоя!
Она повернула к нему лицо и дальше говорила, как будто пытаясь вложить свои слова прямо ему в губы.
– Лжива твоя милость, – повторила она, – ибо она не ко всем. Ты делишь людей на тех, кто твой друг и кто твой враг. К одним ты милостив, к другим беспощаден. Но, пожалуйста… – её голос вдруг стал женским и кокетливым, – пожалуйста, можно я буду тебе другом?
Она спрыгнула с него, схватила за руку и потянула к себе в комнату.
– Пожалуйста, – заглядывая ему в глаза и извиваясь телом, повторяла она, – пожалуйста, я ведь не хочу умирать от рук твоих… убийца!
При