Кроваво-красные бисквиты. Лев Брусилов
извозчиком.
Оставив пролетку и хмурого кучера, начальник сыскной не спеша направился к заведению купца Кислицына. Обогнув угол, оказался у входной двери. Тут же с Фомой Фомичом поравнялся неприметный человек в платье мастерового, замедлил шаг, едва заметно кивнул и пошел дальше. Это был полицейский агент, ведущий наружное наблюдение за кухмистерской. Таким способом он сообщил, что хозяин заведения на месте.
Полковник приоткрыл дверь. Придержал, чтобы не звякнул колокольчик, и, переступив порог, оказался в просторном светлом зале, где приятно пахло свежей выпечкой. По правую руку располагался буфет с огромным брюхастым самоваром на кривых ногах. Влево уходил узкий, но длинный зал с десятком накрытых белыми скатертями столиков.
В заведении было пусто, даже буфетчик куда-то отлучился. Фома Фомич подошел к витрине со сладостями. Провел по стеклу пальцем и остановил напротив пирамидки вафельных рожков. Поднял голову – не появился ли буфетчик, в заведении по-прежнему было пусто.
Тогда начальник сыскной прокричал:
– Эй, дядя, а у вас тут негодяи пирожные воруют!
– Кто, где? – Из-за перегородки выбежал толстый буфетчик, а за ним вприпрыжку подвижный, точно на пружинах, половой. – Кто ворует? – крикнул испуганно буфетчик и быстрым взглядом окинул зал. Половой же кинулся к столикам и принялся, поднимая скатерти, заглядывать под них.
– Да никто не ворует, – успокоил начальник сыскной, – вы почему помещение без присмотра оставляете? Не ровен час, забредет кто, и тогда точно воровство случится.
– Нет, – махнул рукой буфетчик. – У нас тут улица степенная, тут ворье не проживает, все больше люди уважаемые…
– А что же тогда всполошились так? – спросил фон Шпинне.
– Да мало ли, чем черт не шутит…
– Это верно! – кивнул начальник сыскной и, показывая на витрину, спросил. – Ну, чем угощать будешь?
– У нас все отменное и все свежее, а ежели вы совет хотите, то вот изведайте наших знаменитых вафельных рожков. Таких рожков даже в самом Санкт-Петербурге не попробуете…
– Так уж и в самом Санкт-Петербурге? – не поверил Фома Фомич.
– Истинно вам говорю. К нам за этими рожками с других губерний люди приезжают! – буфетчик поднял руку и потряс в воздухе указательным пальцем. – Так что? Рожки будете или еще чего у нас приглянулось?
– Давай рожки.
– Вы пройдите за столик, вам сейчас все принесут. Эй, Федька! – крикнул половому. – Хватит под столы заглядывать, обслужи его степенство. Быстро давай, увидит Иван Васильевич, что червем ползаешь, с места турнет! – и, снова обращаясь к фон Шпинне сказал: – У нас и чай вот только что заварили, свежий, пахучий, не кислятина какая, как у других! А кофеев всяких мы у себя, прощения просим, не держим.
– Это даже хорошо, – проговорил, направляясь к дальнему столику, Фома Фомич. – Я тоже кофе не люблю, не наше это питие, не русское.
– Это верно, не наше! – согласился с ним буфетчик. – Понаприехало тут разных, поют, кормят отравой всякой заморской, вот и мрут люди. А от нашей еды, от русской, только здоровее делаются – богатыри!
Не