Взгляд со звезд. Лю Цысинь
через десять после того дня. Взрослые собрались на улице и болтали, обмахивая себя чем попало, а я сидел дома и, обливаясь потом, читал первое в моей жизни фантастическое произведение – роман Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». Вдруг кто-то заставил меня покинуть мир грез, вырвав книгу из моих рук. Это был мой отец. Я слегка занервничал, ведь всего несколько дней назад он увидел, что я читаю «Красный утес»[2], и, отругав меня, отобрал книгу. (Сегодня это сложно себе представить, но в то время даже такие прокоммунистические, революционные книги, как «Красный утес» и «Песнь молодости»[3], были запрещены.) Но на этот раз отец ничего не сказал, а просто вернул мне книгу. Я нетерпеливо ждал момента, когда смогу вернуться в мир Верна, но отец, который направился было к выходу, внезапно остановился у двери и сказал:
– Это называется «научная фантастика».
В тот день я впервые услышал термин, который изменит всю мою жизнь. (Пройдет еще десять лет, прежде чем появится аббревиатура «НФ».) Я четко помню свое удивление – мне казалось, что это правдивая история! Верн писал так реалистично, а на большой части изданий «Путешествия», которые вышли в Китае до «культурной революции», не стояла пометка «фантастика» – как и на моем экземпляре.
– То есть все это выдумка? – спросил я.
– Да, но она основана на науке.
Этот простой диалог из трех реплик стал фундаментом для концепции, которая позднее будет направлять меня как писателя-фантаста.
Раньше я говорил, что пишу фантастику с 1999 года, когда было опубликовано мое первое произведение. Но на самом деле мой творческий путь начался на двадцать лет раньше. Первое научно-фантастическое произведение я написал в 1978 году: это был рассказ о том, как на Землю прибыли инопланетяне. В конце рассказа они подарили главному герою маленький мягкий комок, сделанный из какой-то мембраны, и сказали, что это воздушный шар. Герой принес его домой и надул – сначала ртом, потом велосипедным насосом, а затем мощным компрессором, и шар превратился в огромный город, который больше Пекина. Рукопись я отправил в «Новый порт», литературный журнал, который выходил в Тяньцзине; с тем же успехом я мог бы выбросить ее в старом порту, потому что ответ я так и не получил.
За двадцать лет, пока не вышел рассказ «Песня китов», я писал лишь время от времени, делая долгие перерывы. Традиционная концепция научной фантастики, которая для меня воплотилась в том коротком разговоре с отцом, в Китае подверглась пересмотру уже в начале 80-х годов, и вскоре была отброшена. Из-за границы, особенно в 80-е, хлынул мощный поток новых идей, и китайская фантастика впитывала их, словно губка. Мне казалось, что я – одинокий часовой на забытой границе, который бродит по пустошам, иногда натыкаясь на заросшие травой и кустарником руины. Это ощущение изолированности до сих пор свежо в моей памяти. Когда мне стало совсем тяжело, я разработал стратегию и стал действовать в соответствии с ней. Я создал такие экспериментальные произведения, как «Китай 2185» и «Эпоху Сверхновой», но затем бросил писать романы и продолжил писать рассказы, которые соответствовали моим представлениям о том, какой должна быть фантастика.
После того как мои произведения начали выходить в «Мире научной фантастики»[4], я с восхищением обнаружил, что граница – не такая уж пустошь, как мне казалось. Там были и другие люди, и с ними я не встретился только потому, что недостаточно настойчиво их окликал. В дальнейшем я выяснил, что таких людей немало; они появлялись целыми толпами, и, как я узнал, они живут не только в Китае, но и в США. Они – легион, который поддерживает небосвод фантастики.
В Китае фантастика занимает необычное положение. Она как жанр гораздо чаще становится объектом пристального исследования и анализа, и она же содержит гораздо больше новых идей и концепций, чем любая другая форма литературы. Мы, фанаты данного жанра, обсуждаем некоторые темы уже тридцать или сорок лет, и в то же время постоянно появляются новые вопросы и проблемы. Именно нас больше, чем кого бы то ни было, интересуют теории и идеи, и именно мы больше всех остальных боимся отстать от времени. И в результате произошло нечто странное.
В течение месяца после того, как меня наградили премией «Хьюго», я говорил с самыми разными людьми – с заместителем председателя КНР, мэром моего города, школьными учителями, одноклассниками моей дочери, полицейскими, курьерами, мясником из моего квартала… и поэтому я начал ощущать эту странность еще сильнее.
Странность эта такова: то, что мы, фэны и исследователи, называем «фантастикой», и то, что считают фантастикой обычные люди, – это разные вещи.
С одной стороны, есть сообщество – фэны, сотни фанатов фантастики; с другой стороны, есть мясники, курьеры, полицейские, одноклассники дочери, учители, мэры и заместители председателя, число которых составляет около 1,3 миллиарда. Какая из двух групп ошибается? Скажу честно: я не думаю, что это мы, фэны, однако подобные чувства заставляют меня сомневаться в своей правоте.
Один знаменитый писатель сказал, что классическая литература – Толстой, Бальзак и другие – это стена, которую строили по кирпичику, а
«Красный утес» (1961) – роман Гуанбинь Ло и Иянь Яна, описывающий борьбу коммунистических подпольщиков во время Китайской гражданской войны 1949 года.
«Песнь молодости» (1959) – роман Ян Мо, посвященный революционной борьбе китайских студентов.
Ежемесячный китайский журнал фантастики, основанный в 1979 году в Чэнду, Сычуань. Средний тираж 300 000 экз., что делает его самым массовым и популярным в мире.